Цианид

Митчелл еще не спал, но уже погасил верхний свет и оставил только настенный светильник. Меня немного трясло, в животе ощущалась странная тяжесть, какую часто чувствуешь, когда лифт начинает стремительно опускаться вниз. Мысли вообще разбежались в стороны, как букашки. Я подошла к дивану, на котором Митчелл читал книгу, уже укрывшись по пояс одеялом.

Он заслышал мои шаги и поднял глаза. Окинул взглядом мои голые ноги, пару раз медленно моргнул, словно привыкая к мысли, что я здесь, пришла сама, и под моей рубашкой ничего нет.

На нем была светлая майка, открывавшая плечи и горло, разрисованные воздушными ажурными татуировками. На фоне белой простыни его тело выглядело слишком контрастным и объемным. Он казался больше, чем днем, когда был полностью одет. Мышцы рук бугрились под кожей. Вены выступали на тыльных сторонах ладоней. И весь он был воплощением той силы, которая не спрашивает у тебя, сдашься ли ты ей. Она просто протягивает мускулистую руку и берет свое.

– Несса, – произнес Митчелл – скорее даже утвердительно, чем с вопросом.

Я остановилась перед ним, внезапно почувствовав себя полностью голой. Он скользнул взглядом по моей груди. По моему телу, моим ногам, моим волосам, рассыпавшимся по плечам. И то, что я увидела в его взгляде, заставило меня сделать маленький шаг назад.

Это был взгляд, полный тлеющих углей, искр, сумрака, лунного света, превращающего людей в оборотней, – взгляд человека, который готов обладать тобой. Поглощающий взгляд.

Митчелл даже не шелохнулся, словно боялся спугнуть ночное животное. Его руки продолжали упираться в матрас, его спина опиралась на спинку дивана, книга лежала на его коленях. Он не сделал ничего, только смотрел на меня – но страх уже принялся разливаться по моим венам.

Один вид его мощного, полуобнаженного тела заставил меня сжать ноги и прикрыть грудь. Я отвела глаза, сделала еще один шаг назад и быстро ушла в свою комнату.

Меня трясло. Я заперла дверь, пытаясь отдышаться. Перед тем, как прийти к нему, я больше часа провела в своей комнате, прихорашиваясь. Уложила волосы, накрасила ресницы, распылила в воздухе духи и вошла в облако, чтобы оно окутало меня, – единственное «одеяние», которое осталось бы на мне после того, как Митчелл снял бы с меня рубашку. Но одной минуты рядом с ним хватило, чтобы испытать такую сильную паническую атаку, какие у меня не всегда случались даже с Дереком. Возможно потому, что Митчелл был массивнее и шире в плечах, рельеф его тела был почти агрессивным. Он был явно сильнее Дерека. Он явно, как и Дерек, мог бы сделать со мной все, что угодно.

Я свернулась на кровати в позе эмбриона, сжав в руках одеяло и молча желая себе всего наихудшего. Внезапно на меня навалилась тяжелая, вакуумная тишина. Так тихо бывает наверно только в космосе. И в этой тишине я отчетливо услышала стук в дверь и свое имя.

– Ванесса, – повторил Митчелл, стоя за дверью. – Если ты еще не спишь, то послушай меня. Я знаю, что нравлюсь тебе. Чувствую это. А ты нравишься мне. Так сильно, что… Наверно дурацкое сравнение, но всегда, когда ты оказываешься рядом, у меня возникает чувство, будто я вмазался. Эйфория, туман в голове, мысли вразброд. Иногда все ощущается так остро, что становится страшно. Даже мне бывает страшно, от того, что происходит, что же говорить о тебе. Я точно знаю, что однажды ты выберешься из плена этого страха и станешь собой. Все будет – и будет лучше, чем в твоих мечтах. И то, что не выходит сейчас, – еще ничего не значит. Главное, из точки А прийти в точку Z – а все, что между ними, – не столь важно.

Он постоял еще немного под дверью и ушел. Меня снова окутала тишина, но другая. Теплая и мягкая, как хлебный мякиш. Я взяла телефон и послала Митчеллу сообщение:

«Спасибо за все, что ты сказал. И за то, что ты понимаешь меня даже больше, чем я сама. Если я когда-нибудь и доберусь до точки Z, то только потому, что ты был рядом».

Я отправила сообщение и тут же получила ответ:

«Доберешься, не сомневайся. И не только до Z, а до любой точки, какую только вообразишь. Точку невозврата в отношениях ты уже прошла, и точка опоры у тебя тоже есть. Все остальное – вопрос времени».

«А еще я хочу множество точек соприкосновения. С тобой», – подумала я.

Внезапно тяжесть и чувство случившейся катастрофы отпустили меня. Впервые за долгое время мне стало так легко, словно я была снегом или лепестками сакуры.

«Спокойно ночи, Несса», – написал мне Митчелл.

«Спокойной ночи, точка опоры», – ответила я.

Глава 12 Время и нежность

На следующий день у меня началась менструация. Я приняла двойную дозу обезболивающего, много спала и весь день не выходила из комнаты, так что Митчелл даже забеспокоился. Ближе к вечеру он постучал в дверь, и я разрешила ему войти.

– Ты в норме? – спросил он и, увидев меня, насторожился. – Тебе плохо?