Цианид

– Ты не имеешь права обижаться! – выдохнула я. – После того, как ты умолчал о столь важных фактах своей жизни, обижаться здесь имею право только я!

– Ты права, – кивнул он. – Я жалею, что не собрал по крупицам свою храбрость и не сказал тебе сразу, но теперь могу дать тебе слово, что ты знаешь все. И во всем, что я творил, я раскаиваюсь. Если б я мог вернуться в прошлое, то нашел бы способ жить иначе.

Митчелл попытался меня обнять, но я отпрянула. Мне нужна была холодная голова, а его объятия были дурманом. Тогда он, не глядя на меня, ушел на балкон и зажег сигарету. Его трясло. И меня тоже. Я знала, что это конец, хотя еще не призналась себе в этом.

Глава 19 «Приболела»

Я закрыла дверь и обвела взглядом пустую темную спальню. Сняла платье, такое нелепое и кокетливое, бросила его на пол и несколько минут разглядывала свое отражение в лакированной поверхности дверцы шкафа.

Мне никогда не нравилось мое тело. Оно было каким-то подростково-неказистым. Я часто сутулилась – привычка из детства: в тринадцать лет я слишком быстро вытянулась и, чтобы не казаться выше ровесников, опускала плечи и старалась выглядеть ниже. Я никогда не восхищалась собой, не любовалась – наоборот, прятала свою худобу в бесформенные свитера, объемные пальто и оверсайз-платья.

Но что-то причудливое и волшебное случилось, пока я жила у Митчелла. Я чувствовала себя иначе, я ощущала себя другой Ванессой Энрайт – сексуальной, соблазнительной, желанной. Даже мое тело будто изменилось за это время: бедра стали круглее, грудь – полнее, губы – чувственнее. Я часто чувствовала себя возбужденной, смешливой, раскрепощенной. Мне хотелось наряжаться в сексуальное белье, краситься, завивать кудри. Хотелось носить кружева, покупать духи, смотреть непристойные фильмы – анимацию конечно же. Засыпать с рукой в трусах, удовлетворив себя раз или даже несколько, целоваться с Митчеллом на балконе, дразнить его, одеваясь к завтраку так, чтобы одежда ничего не скрывала.

Все ощущалось так, будто мой гормональный фон, который раньше напоминал пустыню, вдруг расцвел и превратился во влажный тропический лес. Мое тело отозвалось на зов Митчелла. На его ласку, его нежность и его прикосновения. Как выжженная степь реагирует на дожди, так и мое тело реагировало на него. Моя сексуальность раскрылась, как бутон, и самоощущение тоже изменилось: созрело, налилось.

И вот теперь, когда это случилось, мне предстояло снова повернуть кран, перекрыть его любовь и приготовиться к тому, что цветок начнет увядать. Я вернусь в родной дом, снова начну прятаться в свитера, заброшу косметику, променяю кружева на толстые флисовые пижамы. Перестану любить себя и буду скрывать ото всех свое тело, как монархи скрывают незаконнорожденных детей.

Но зато ты насладишься своей правильностью, порядочностью и стремлением к порядку, не так ли, Ванесса? Этот преступник больше не будет касаться тебя. Больше не испортит твою снежно-чистую ауру своим темным прошлым. Ты останешься чистенькой и миленькой, как булочка с корицей, сливочный пломбир, чашка молока. Родители будут довольны. Твое эго будет удовлетворено. А Митчелл не достоин даже воздухом одним дышать с тобой. Не так ли, несравненная Ванесса Элис Энрайт?

И плевать, что это только благодаря ему ты жива. Только благодаря ему еще не сошла с ума. И плевать, что он отдал тебе все, что у него было, и ничего взамен не попросил. И к черту тот факт, что он – самый надежный и достойный мужчина из всех, что ты встречала.

Я села на пол и меня словно ударил невидимый прибой – швырнул об камни, накрыл с головой и перекрыл мне кислород. Как я могла так поступить с ним? Вышвырнуть из своей жизни сразу же, как только узнала о его прошлом. Потребовать объяснений и, получив их, хладнокровно уйти в другую комнату. Усомниться в том, что он действительно покончил со всем. Отвергнуть его.

В этот момент до моего уха долетел звук рингтона, и Митчелл ответил:

– Все в порядке, старина. Домчали за пять минут. На торт не остались, потому что… Да просто поддались порыву и решили поехать домой. Ты не в обиде? Спасибо, Джун. Ты знаешь, что ты лучше всех, старина… Слушай, ты слишком пьян, иди спать. Знаю, знаю, что мы должны повторить… Обещаю, что останемся на торт в следующий раз… Да, моя девушка самая красивая, все это теперь знают. Ты перестанешь теперь называть меня неудачником? – И Митчелл рассмеялся, тихо и натянуто. – Иди спать, Джун. Я приеду после обеда. Круто оторвались… Пока.

Митчелл закончил разговор, и я услышала скрип диванных пружин. Он лег и погасил свет. А я стояла у двери, прижавшись к ней лбом и тихо шмыгая носом.

Этот маленький разговор, который я услышала, был моментом такой сильной и искренней симпатии и поддержки, что вся моя любовь к Митчеллу тут же показалась мне просто горсткой лицемерия.