Цианид

Джун вытащил Митчелла со дна, подставил плечо и помог встать на ноги. Джун был несокрушимой опорой и абсолютным добром. Вот на каких людях держится мир и человечество. Вот такой человек никогда не будет упрекать тебя за твое прошлое или считать, что ты не достоин его дружбы.

А я… Я же просто сбежала, подхватив свою корону и сморщив нос. Никчемная пустышка, испугавшаяся скелетов в шкафу. Готовая принимать любовь, но не готовая прощать ошибки.

В ту минуту я так ненавидела себя, что смогла бы врезать самой себе. И сделала это. Ударила себя по щеке так сильно, что осела на пол. Казалось, что этот вечер – это крах меня, как человека и партнера.

Дерек так сильно сжал меня в своем кулаке, сломал и раздавил, что я перестала чувствовать глубокую симпатию к людям. Я научилась бросать неудобных, отказываться от сомнительных, сбегать от тех, кто не оправдал моих высоких надежд. Я стала расчетливой и злой. Мое сердце окаменело, и душа моя стала черной, как чернила осьминога. Все видят во мне душку Нессу с оленьими глазами и обаянием котенка, но на самом деле я способна быть жестокой и могу вышвырнуть из своей жизни даже того, кто проливал за меня кровь.

«Иди к нему, пожалуйста, иди», – молил внутренний голос.

«У тебя не хватит духу остаться с ним, потому что ты маленькая, надменная, высокомерная трусиха, поэтому просто оставь его в покое», – говорил другой.

«Люби его, как будто прошлого не было».

«Ты не способна любить так, будто прошлого не было».

Последнюю фразу в моей голове озвучил голос Дерека. Он часто говорил мне о том, на что я способна и на что не способна. Особенно любил делать это после того, как бросал меня на кровати с разорванным бельем и синяками по всему телу. «Ты не способна любить безусловно. Не способна отключать мозги. Ты пугаешься всего, что выходит за рамки. Ты слишком правильная. Не умеешь принимать людей со всеми их недостатками. Почему ты любишь только светлое и белое? Почему ты думаешь, что ты лучше всех?! Как мне выбить из тебя твое высокомерие? Как мне доказать тебе, что ты такая же, как и все?»

Голос Дерека в моей голове становился все громче и громче. Он словно сам целиком забрался ко мне в голову и принялся поучать и насмехаться. Я затрясла головой, как будто он был насекомым, залетевшим в мое ухо.

Испытывая удушающую панику, я подбежала к комоду и принялась искать таблетки. Нашла, вскрыла блистер и выпила сразу две штуки. Мне нужно было успокоиться, взять себя в руки, пока не случился очередной приступ. Я не хотела, чтобы Митчелл увидел, что у меня снова паническая атака. Не сейчас, не в этот раз…

Таблетки не подействовали. Меня по-прежнему трясло, и глаза жгло от соли. Я достала из блистера еще одну. А потом еще одну. Я была готова выпить всю пачку, лишь бы Митчелл ничего не заподозрил. Я не могла обидеть его еще сильнее, чем обидела уже.

Я не помню, сколько таблеток приняла. Должно быть, много, потому что потолок стал внезапно закручиваться в спираль и медленно опускаться на меня. Стало трудно дышать. Язык вдруг стал неповоротливым и будто занял весь рот. Я встала с кровати и тут же рухнула на пол, полностью теряясь в пространстве. Случайно зацепила выдвинутый ящик комода, он пошатнулся, и все, что стояло сверху, посыпалось вниз: стакан с водой, зеркало, телефон, моя бижутерия, фен и расчески. Зеркало разбилось, осколки полетели во все стороны.

Митчелл постучал и спросил, все ли в порядке. Я не смогла ответить, и тогда он просто вошел. Влетел, как торнадо, включил свет. Увидел меня на полу среди осколков, подхватил на руки, спросил, не порезалась ли я. Я не ответила, он развернул мое лицо к свету, и, когда увидел мои глаза, испугался.

– Что ты принимала? Опять те таблетки? – спросил он. – Ванесса, ты можешь говорить? Ты можешь сказать хоть что-то?

Я не смогла ответить. Все рассыпалось на куски мозаики, и лицо Митчелла тоже. Мои пальцы тряслись все сильнее, я нашла руку Митчелла и сжала ее, хотя не была уверена, что это рука, а не ножка стула, например.

Митчелл уложил меня на кровать и ушел. И больше не вернулся. Я ждала его всю ночь, но его и след простыл. Ждала год, сто лет, целую вечность. Успела погибнуть Земля, а за ней и вся галактика. Все звезды стали красными карликами и взорвались. Все исчезло кроме моей кровати и меня – ожидающей Митчелла.

По крайней мере так это все запомнилось.

На самом деле Митчелл выскочил всего на секунду, чтобы вызвать скорую, и сразу же вернулся. Распахнул окно, положил мне подушку под голову и укрыл пледом.

«Митчелл, я не хотела. Не думала, что будет такой эффект. Наоборот, показалось, что я привыкла к ним и они не действуют. А мне очень нужно было успокоиться. Я не хотела, чтобы ты увидел еще одну паническую атаку и подумал, что стал причиной. Я не хотела обижать тебя снова. Я думала, что справлюсь с ней сама», – вот это все я хотела объяснить ему, но получилось сказать только самое первое слово:

– Митчелл…

– Все будет хорошо. Врачи уже едут, – ответил он, целуя меня в лоб и сжимая мои ладони. – Я люблю тебя.

* * *

Я провела два дня в больнице под капельницами.