ЦИФМИН

Арабьев быстро освоил механизмы расшифровки и зашифровки и скоро превратился в настоящую фабрику переводов – через него ежедневно проходил весь объем переписки департамента. Про себя все жалели Василия, но никто не осмеливался за него заступиться, чтобы не оказаться на его месте. «Пусть лучше он, чем я», – думал каждый и утыкался в очередной отчет.

Атмосфера стала чуть более напряженной, когда до конца больничного Арабьева осталось около недели. Но оказалось, что начальство уже все предусмотрело: за скромную плату врач при снятии гипса диагностировал у Василия осложнения и прописал еще два месяца реабилитации.

Петр тем временем стал больше общаться с Лешей. Периодически они что-то обсуждали, шутили. Несколько раз даже ходили обедать. Эта перемена удивляла Скрябина, но он не задавал другу вопросов, чтобы тот не подумал, будто он его ревнует.

В пятницу Федор с Петром и Лерой договорились выпить после работы. У Леры в итоге образовались срочные семейные дела, и друзья отправились в бар вдвоем. Погода стояла прекрасная, поэтому они не спеша дошли до любимого заведения в переулках Ивановой горки и, попросив налить пиво в пластиковые стаканы, устроились на скамейке во дворе. Петр закурил.

– Бедный Василий, – сказал он. – Жалко парня, так можно за время больничного сгореть нахрен со всеми этими расшифровками.

– Жалко. Но варианты-то какие? Хочешь переводить вместо него?

– Нет, конечно… Но все равно это как-то не по-человечески. Даже Куницын и тот так считает.

Федор удивленно посмотрел на друга:

– А это-то ты откуда знаешь?

– Да так, обсудили с ним вкратце, пока ездили к Арабьеву. Он, кстати, неплохой парень, как выяснилось.

– Вот это поворот! И чем же он тебя так поразил? Ты же сам его больше всех терпеть не мог!

– А теперь вот пересмотрел свои взгляды… С нормальными людьми такое иногда случается, Федя. Он, кстати, тоже не испытывает иллюзий по поводу нашего начальства.

– Ну, это, допустим, несложно. Только при всем при этом он почему-то не стесняется тому же Пустохвалову с Кокоревым постоянно жопу лизать.

– Это меня тоже коробит, согласен. Но это же просто игра. Стратегия выживания, так сказать.

– Ничего себе вы спелись! «Стратегия, блядь, выживания» – ну охуеть теперь! А то, что он на всех стучит начальству, это что тогда, тактика?!

Федор так активно жестикулировал, что даже пролил немного пива на асфальт.

Петр тем временем тоже начинал злиться.

– С чего ты взял, что он стучит? Это твои домыслы!

– А откуда, по-твоему, Пустохвалов все про всех знает? Ты еще только подумал о чем-то, а он уже в курсе!

– Но почему именно Леша?

– А кто еще?! Лера, Надя, Гриша? Больше некому!

Петр на секунду задумался.

– Ну, Женя, например, мог бы…

Федор насмешливо посмотрел на друга:

– Ага. Ну конечно же, это Женя! Так и будешь отрицать очевидное?

– Ладно, оставим эту тему. Собственно, единственное, что я хотел сказать, – это то, что вам стоит пообщаться. Даже если он самый последний стукач и мудила, плохой союзник лучше хорошего врага.

– Ну разве что так…

– Давай за это.

Друзья с легким хрустом чокнулись пластиковыми стаканчиками. Петр осушил свой в несколько глотков.

– Ты, кстати, подал документы на конкурс? – спросил Федор.

– Какой конкурс?

– На должность Сорокина. Помнишь, мы обсуждали?

– Блин, забыл… А ты подал?

– На днях документы в кадры отнес. Ты, если поторопишься, тоже успеешь – вроде на следующей неделе дедлайн. Там ничего сложного, только анкета уж больно злоебучая – долго заполнять.

– Подам обязательно, спасибо, что напомнил, брателло!

– Не за что! – усмехнулся Федор и хлопнул друга по плечу. – Ну что, пойдем дальше? Какой у нас следующий бар?

* * *

На середину июня приходился день рождения начдепа. Первым признаком его приближения стал сбор денег на подарок. Кокорев стряс тысячу рублей даже с бедного Жени Грищенко, непонятно как выживавшего на минимальную ставку. За неделю до «дня икс» Пустохвалов поставил всех внешников на уши по поводу поздравления. По традиции оно должно было быть «творческим», вроде «капустника». Ни в коем случае нельзя было выступить хуже, чем другие отделы! Реакция начдепа на номер того или иного подразделения негласно определяла его внутренний статус вплоть до новогоднего корпоратива, где отделы вновь скрещивали копья в творческом турнире за сердце руководителя.

Отдел Федора несколько лет подряд сохранял за собой статус триумфатора дня рождения начдепа, ведь в их колоде был несомненный козырь – Павел Сорокин, любитель походов и многолетний сочинитель авторской песни. Каждый год он сочинял и исполнял под гитару новую балладу о достоинствах и благодеяниях Евгения Шумилина. Разбавленный легким юмором, подхалимаж носил умеренный, даже в чем-то элегантный характер, что неизменно нравилось начдепу. Однако теперь с увольнением Сорокина баланс сил сместился в пользу отдела оргобеспечения, в котором работал Аркадий Дергачев, сочинитель напыщенных и длинных од.