Цифрономикон

Со всеми своими гаджетами я словно провалился в средневековье. И сейчас из степи явится хан и уведет меня в полон…

Что я знал о смерти, кроме похорон относительно посторонних людей, на которых я бывал?.. Мои родители хоть и неотвратимо старели, но здравствовали. Бабушки и дедушки отходили в мир иной далеко от меня, уже изрядно отвыкшего от них. Одна моя бабушка, к которой я ездил в гости на Украину, часто брала меня на похороны своих друзей и подруг. На украинский язык слово «хоронить» переводилось «ховаты». «Прятать» переводилось так же. И долго я думал, что умершие люди не уходят в землю, а их относят на поросшее деревьями и кустами кладбище, где они просто прячутся от нас.

И вот последним ощутимым опытом общения со смертью, была гибель Марии.

По всему выходило, что с ее уходом я смирился не вполне.

Что рассказать вам о ней? За что я ее любил, даже зная об измене. Не мог забыть, даже когда она умерла.

Она любила цветы и собак.

Когда она погибла, осиротели пудель и дюжина растений, названия которых я не упомню. Собаку и цветы усыновила ее племянница. Пес здравствует доныне, а вот растения за ничтожным исключением пропали все.

Отчего? Я полагаю, что от тоски.

Ее пудель был глух с рождения, оттого она беседовала с цветами. Уговаривала их расти, а если те игнорировали ее просьбы, угрожала:

– Вот если ты сбросишь еще хоть один листик – я с тобой больше разговаривать не буду.

И растение слушалось ее, в отличие от собаки. Но та была глухой – что с нее взять.

Устав ждать на холме, я спустился в низину, к машине. Не задумываясь, допил воду из пластиковой бутылки – всё равно она бы не спасла.

Холмы тут были пологими и в этот час совсем не давали тени. Салон быстро нагрелся, стал душным. И я присел около машины.

Только не паниковать. Меня будут искать. Не сейчас. С компаньоном мы договаривались созвониться вечером. Но это вечер пятницы, и компаньон жаловался, что на выходных ко мне не дозвониться. Что же, мой мобильный с характером. Он порой изолировал меня от людей, считая их неприятными. Итак, кинутся искать меня в понедельник, ближе к полудню, когда поймут, что я не вернулся из степей. Отправятся объезжать наших поставщиков. Потратят на это полдня, если, конечно, не повезет начать с того, у которого я был последним. Меня найдут где-то во вторник. К тому времени я буду мертв.

В тени машины я приготовился умирать.

Смерть меня ожидала долгая и мучительная. И я никак не мог ее поторопить. Здесь не застрелиться, не удавиться… Разве что попытаться отравиться бензином?..

Я не боялся смерти, я боялся ее ожидания. В былые времена мне проще было сходить к стоматологу, чем ожидать появления боли в разваливающемся потихоньку зубе.

Итак, решено. Я откланиваюсь.

Чтоб забить запах бензина, я смешал его с коньяком из фляги. От сделанного глотка меня тут же вырвало. Рвало долго, и практически ничем – желудок был пуст, я просто выхаркивал воздух, и казалось, что сейчас наизнанку вывернутся внутренности.

Чтобы как-то прекратить сухую рвоту, я достал остаток воды из радиатора. Для этого снял трубку, ведущую к дворникам, и выпил всё то, что удалось достать. Вода была горькой, со вкусом ржавчины, но она помогла…

Ближе к ночи в небе прочертил белесый след самолет. Был он крошечным, и я бы вовсе не обратил на него внимания, если бы не туманная полоса, возникающая за ним. Мой серый джип и вовсе был незаметен пилотам. Если бы подать им какой-то знак. Какой? Поджечь колесо, а то и весь автомобиль. Дыма будет до небес, но обратит ли на него внимание пилот?.. Мало ли что может гореть в степи.

С закатом похолодало, и ту ночь я провел в машине, лишь немного опустив окно. Спалось дурно. Я то и дело просыпался от жажды, но делать было нечего, я ворочался и засыпал снова.

Ближе к рассвету мне приснилась она. Мария шла по степи. Увидав ее, я бросился за ней. Но она, услыхав мои шаги, обернулась, покачала головой: не надо.

Ноги вязли в зыбучем песке, и я отставал от нее всё больше. Далее Маша вошла в мираж, оглянулась в последний раз. И мираж растаял…

За ночь на капот выпала роса. Не могло быть и речи, чтоб скормить ее машине – я собрал ее в пластиковую бутылку и тут же выпил. Стало немного легче.

Взошло солнце и оказалось сразу в зените.

К жажде прибавилось и чувство голода. Словно издеваясь надо мной, из высоких ковылей выскочил суслик, осмотрелся и снова скрылся в траве. Я бы съел его сырым – мясо суслика наверняка влажное… В сердце будет кровь… Хорошо бы убить их десяток, сотню – наполнить их кровью радиатор. Хотя она, наверное, быстро свернется, но я проеду десять, двадцать километров.

Пару раз я ходил туда оглядеть окрестности. Было по-прежнему пусто и нестерпимо жарко. На небе – ни облачка. На земле – ни ветерка.

Идеальный день, чтоб сходить на море, выпить пивка в приморском кафе. Друзья, наверное, этим и занимаются. Названивают мне, удивляются, почему отключен телефон. И не подозревают, что я уже готов отключиться от жизни.