Цифры не лгут. 71 факт, важный для понимания всего на свете

Реактор-размножитель на быстрых нейтронах, названный так потому, что вырабатывает больше ядерного топлива, чем потребляет, – вот лишь один яркий пример долгих и дорогостоящих неудачных инноваций. В 1974 г. компания General Electric предсказывала, что к 2000 г. около 90 % электричества в США будут вырабатывать реакторы-размножители. GE просто транслировала общие ожидания: в 1970-х гг. правительства Франции, Японии, Советского Союза, Великобритании и Соединенных Штатов вкладывали огромные средства в разработку таких реакторов. Однако высокая стоимость, технические трудности и опасность для окружающей среды привели к закрытию британской, французской, японской и американской программ (а также меньших по масштабу немецкой и итальянской), хотя в Китае, Индии, Японии и России до сих пор работают экспериментальные установки. Весь мир потратил гораздо больше $ 100 млрд (по нынешнему курсу) и шесть десятков лет на проект, который не принес никакой коммерческой выгоды.

Среди других многообещающих фундаментальных прорывов, которые до сих пор не коммерциализировались, – автомобили на водородном топливе (топливных элементах), поезда на магнитной подушке (маглевы) и термоядерная энергия. Последний пример – самое известное из всех наших «вечно недостижимых» достижений.

Вторая категория неудачных инноваций – то, от чего мы не можем отказаться, хотя знаем, что это бессмысленно, – достаточно многочисленна, и в нее входят как повседневные практики, так и теоретические концепции.

Прототип поезда на магнитной подушке. CRRC Corporation Limited, Китай, 2019

Два самых ярких примера – переход на летнее время и посадка в самолет. Зачем мы каждые полгода переводим часы под предлогом экономии энергии, когда нам точно известно, что никакой экономии нет? А посадка на пассажирские рейсы теперь занимает больше времени, чем в 1970-х гг., несмотря на тот факт, что нам известны несколько методов, которые позволят рассадить пассажиров быстрее, чем менее эффективные, которые сегодня в ходу. Например, можно рассаживать людей по принципу перевернутой пирамиды, одновременно впуская их в переднюю и заднюю части салона (равномерно распределив поток пассажиров, чтобы не создавать заторов) или просто не указывая места в билетах.

И почему мы оцениваем развитие экономики с помощью валового внутреннего продукта? ВВП – это всего лишь общая сумма товаров и услуг, произведенных в стране за год. Он растет не только когда развивается экономика и улучшается жизнь граждан, но и когда на людей или окружающую среду обрушиваются разнообразные несчастья. Растут продажи алкоголя и число случаев вождения в нетрезвом виде, увеличивается количество аварий, растет число пациентов в отделениях скорой помощи, наносится больше травм, в тюрьмах становится больше заключенных – все это приводит к росту ВВП. Незаконная заготовка древесины в тропиках, уничтожение лесов, утрата биоразнообразия, рост сбыта лесоматериалов – это тоже способствует увеличению ВВП. Мы все это знаем, но продолжаем поклоняться высоким годовым темпам роста ВВП независимо от их причины.

Человеческий разум влечет иррациональное: мы любим рассуждать о нелепых и безумных инновациях, но не даем себе труда устранить повседневные трудности, надеясь на будущее практическое применение того или иного новшества. Почему мы не улучшаем практику посадки в самолет, а отвлекаемся на мечты о гиперлупах и вечной жизни?

Топливо и электричество Энергия для общества

Почему газовые турбины – лучший выбор

В 1939 г. на городской электростанции в швейцарском Невшателе начала вырабатывать электроэнергию первая в мире газовая турбина. Машина, установленная компанией Brown, Boveri & Cie, выводила выхлопные газы, не используя их тепло, а компрессор турбины потреблял почти три четверти вырабатываемой энергии. В результате КПД составлял всего 17 %, а полезная выходная мощность – около 4 МВт.

Вторая мировая война и последовавший за ней экономический спад стали причиной того, что турбина в Невшателе оставалась единственной вплоть до 1949 г., когда Westinghouse и General Electric предложили собственные конструкции генераторов небольшой мощности. Никакой спешки с их внедрением не было, поскольку на рынке доминировали крупные угольные электростанции, вырабатывавшие самое дешевое электричество. В 1960 г. мощность самой большой газовой турбины достигла 20 МВт, все еще на порядок меньше, чем у большинства турбоагрегатов.

В ноябре 1965 г. масштабное отключение электричества на северо-востоке США заставило многих специалистов изменить точку зрения: газовую турбину можно вывести на полную мощность за несколько минут. Но растущие цены на нефть и газ, а также замедление спроса на электричество помешали быстрому распространению новой технологии. Качественный сдвиг произошел только в конце 1980-х гг.; в 1990 г. в США почти половина введенных в строй новых электрогенерирующих мощностей обеспечивалась газовыми турбинами, мощность, надежность и эффективность которых постоянно росли.