«Цигун и жизнь» («Цигун и спорт»)-05 (1998)

Первое совмещение занятий цигун с литературным творчеством. Дело в том, что я очень люблю литературу: и прозу, и поэзию, а также получаю огромное удовольствие от путешествий. Могучие горы и полноводные реки, исторические места наполняют мою душу покоем, пробуждают благородные чувства любви к своей стране, к ее природе. Если обратиться к опыту тех, кто преуспел в цигун, будь то буддийская или даосская школы, то можно заметить, что они извлекли для себя огромную пользу, что нашло свое воплощение в литературном творчестве: из под их пера вышло множество замечательных стихов, рассказов, романов. Занятия цигун пробуждают вдохновение.

Второе — совмещение занятий цигун с научными исследованиями. Пробуждением интереса к на уке я обязан ряду успешных экспериментов, в ходе которых мне удалось прорастить с помощью “внеш ней ци” семена некоторых сельскохозяйственных культур и аналогичным путем вызвать досрочное цветение и плодоношение фруктовых деревьев.

Третье совмещение занятий цигун с самообразованием. Цигун связан с различными отраслями научных знаний (всего более сорока), и, занявшись цигун, я понял, что моего образования не хватает. Поэтому я стал делать вырезки из газет, собирать ксерокопии журнальных статей по различным вопросам: методикам, цигун-терапии, особым способностям, применению “силы мышления”, “внешней ци”, энергетическим каналам, а также стихи и прозу о цигун. Анализ и обобщение всех этих материалов оказывают мне большую помощь в научных исследованиях, в терапевтической практике и в литературном творчестве. Большой интерес у меня вызывают проблемы психологии и физиологии цигун, которым я сейчас уделяю основное внимание.

Четвертое — совмещение занятий цигун с нравственным самосовершенствованием. Когда я занялся цигун, то начал лучше относиться к людям, стал более приветливым, проникся любовью ко всему живому Поначалу цигун был для меня средством оздоровления и избавления от болезней, теперь же я воспринимаю его как возможность оказывать бескорыстную помощь людям.

Под “одним расширением” я имею в виду расширение круга общения. Учитель Янь Синь говорит, что учиться надо у всего, что тебя окружает. Мое совершенствование происходит во многом благодаря общению с другими людьми, независимо от их принадлежности к той или иной школе, практикуемой ими методики, независимо от пола и возраста.

Перевод С. Сергеева

Нирвана: взгляд с позиций цигун

Юй Вэйцин

Монахи, познавшие дао, это всегда обладающие множеством особых способностей мастера цигун. Однако ввиду строгих буддийских обетов и более высоких целей, которые они ставят перед собой, опытные монахи всегда скрытны, никак не выказывают достигнутого ими уровня мастерства. Тем не менее, мы можем попытаться проникнуть в глубинную суть их способностей, проанализировав явления, предшествующие их погружению в нирвану и наступающие после выхода на нее, попытаться понять физиологические процессы цигун, проследив за изменениями, происходящими в организме монахов.

Продвинутые монахи обладают способностью пред видеть время наступления нирваны. У одних об ее приближении свидетельствует легкое недомогание, у других, наоборот, проходят все признаки какой-либо патологии. Перед наступлением нирваны монахи собираются вместе, беспрестанно напоминают друг другу о предстоящем погружении в нирвану, читают гаты, затем принимают душ, переодеваются в чистое и степенно рассаживаются.

Некоторые монахи, достигая высшей степени свободы, могут возвращаться и вновь входить. В эпоху Тан, в период правления императора Сянь-цзуна, жил буддийский монах У Е. Когда император посылал за ним, тот каждый раз отказывался приходить под предлогом болезни. Как-то раз уже новый император Му-цзун послал людей к У Е. Гонцы пришли к монаху и попросили не ссылаться больше на нездоровье, а идти с ними. У Е ответил: “Вы возвращайтесь сами, а я пойду другой дорогой”. Когда гонцы ушли, монах постригся, принял ванну, дал последние наставления ученикам и, приняв позу лотоса, ушел из жизни.

После ухода в нирвану дуншанского монаха Лян Цзя ученики долго его оплакивали, как вдруг он открыл глаза и начал их наставлять. Лян Цзя как ни в чем не бывало прожил еще семь дней, а на восьмой день вновь ушел в нирвану в позе лотоса.

Другой монах, Фацин, также живший в эпоху Тан, перед смертью сказал ученикам: “Когда я достигну состояния нирваны, попробуйте позвать меня. Если я смогу вернуться, значит я постиг суть вещей”. Ученики так и сделали. Фацин действительно вернулся, оставил последние наставления и вновь почил в позе созерцания.