«Цигун и жизнь» («Цигун и спорт»)-06 (1996)

В своих поисках истины я никогда не думал о том, чтобы перейти из индуизма в христианство. Я вырос с верой в то, что возможность духовной жизни дают все религии. Но мои друзья и члены семьи считали само собой разумеющимся, что только индуизм — через йогу и бхакти — помогает обрести духовное совершенство и высшую самореализацию. Другие религии мы уважали как частичные проявления божественной реальности, но полагали, будто лишь великие индуистские брамины и свами обрели совершенное божественное сознание, которое и есть истинная цель религии. Я был убежден: только гуру и свами, подобные Рамакришне, Вивекананде, Йогананде и Шивананде, полностью реализовали свое высшее «я» через занятия йогой, избавление от страстей и самоотречение. Этот путь к святости был основным. Быть святым, думал я, значит реализовать собственную божественную природу, высшее «я» через медитацию и йогу. Индуистским богам можно было молиться и даже чтить их. Но чтобы Бог из чистой любви сам искал человека, становился ему близок, — такое представление мне было совершенно чуждо. Святость почти не связывалась с отношением к людям, готовность к самоотдаче и примиряющей любовью. Подобные вещи, как я полагал, только отвлекают от истинных целей религии. Я считал, что душа может достичь подлинного освобождения лишь через избавление от всех видов личностного существования. Спасение мыслилось как развоплощение, выход из безжалостного цикла кармы.

В детстве меня очаровывали люди, известные своей святостью. Я нередко навещал одного такого святого. Им был мой дядя, муж маминой младшей сестры. Как и мои предки, он приехал на остров Тринидад из Северной Индии. Было общеизвестно, что вскоре после зачатия их единственного ребенка он принял обет молчания и полового воздержания и вошел в состояние транса путем медитаций и йогических практик.

Его молчание повергало меня в изумление. Помню, как я с его сыном (моим двоюродным братом) вглядывался в его лицо, рассчитывая на отклик — какое-нибудь слово или хотя бы улыбку. Но он ни разу не улыбнулся и не заговорил. Его сын так никогда и не слышал его голоса.

Мы росли в доме дедушки по матери. Это был богатый и влиятельный человек, обладавший определенным весом в индуистской общине, которая составляет около трети населения острова. Каждодневные религиозные обряды не позволяли ни на мгновение заскучать в дедушкиной сильно разросшейся семье. Ибо в нашем доме постоянно появлялись индуистские жрецы, гуру и свами. Когда у нас останавливались свами из Индии, я, бывало, подолгу сопровождал некоторых из них до моря, чтобы только быть в их присутствии. Мне они казались воплощением святости. Я мечтал о том дне, когда один из этих свами станет моим духовным наставником.

Для нашей семьи, как и для всей индуистской общины, явился целым событием приезд из Индии на Тринидад Свами Адвайтананды. В нашем доме он провел неделю. Именно тогда Свами стал моим гуру и дал мне мантру — короткую молитву на санскрите, которую надлежало многократно повторять во время медитации. Хотя он вскоре вернулся в Индию, я берег память о нем и каждый день воздавал хвалу его изображению.

Моя мать и ее младшая сестра отправились вместе с группой молодых женщин по городам и деревням проповедовать учение свами. Браки обеих сестер были заключены по выбору родителей. Хотя большинство браков такого рода вроде бы удаются, ни у матери, ни у ее сестры надежды на удачу не оправдались. В конце концов они вернулись в дом отца и с помощью ученых людей и гуру посвятили жизнь изучению многотомных индуистских писаний и комментариев, имевшихся у нас дома. Хранились они в «пудже» — особой комнате для йогических упражнений и поклонения индуистским божествам, чьи идолы располагались на специально выстроенном алтаре. На стене комнаты висели изображения моих кумиров — Свами Йогананды, Свами Шивананды из Общества божественной жизни и, конечно же, моего гуру.

Поскольку я был старшим ребенком, мать старательно обучала меня по «Бхагавадгите». Но более всего меня пленяли рассказы из «Рамаяны», а также жития великих риши и мудрецов. Еще я с нетерпением ждал чтения журнала Свами Шивананды «Общество божественной жизни», иногда приходившего по почте. В детстве меня захватывала «Автобиография йога» Свами Йогананды, отрывки из которой мне часто читала мать. Я мечтал, что буду святым, как он. Каждый день после ритуального очищения я входил в «пуджу» для занятий йогой, воскуривал благовония божествам и читал санскритские мантры Шиве, Кришне и богине мудрости Сарасвати.