Цикады

Из кухни на него пахнуло старым маслом, которым, казалось, пропахло все в квартире — и одежда, и волосы, и будто сами обои. Алекс хотел прокрасться в комнату, но бабуля уже кричала:

— Давай-ка за стол!

Он бросил взгляд в зеркало и поморщился: плохо дело. Втиснулся в кухню бочком и сел спиной к коридору, зная, что свет оттуда слепит бабуле глаза, и без того затуманенные катарактой. Она поставила перед ним тарелку плова:

— Кушай, дорогой.

Тут Алекс понял, что не так: телевизор молчал. Это означало, что бабуля жаждет задушевной беседы.

— Алеша, давай я все-таки дарственную напишу на тебя. Беспокойно мне.

«Тебе всегда беспокойно — по поводу и без».

— Чего ты опять?

— Мало ли что. Вот я умру, и налетят.

— Откуда налетят, бабуль? Им там вообще не до нас.

— Знаешь, что он мне сказал?

«Догадываюсь».

— Что я ему больше не мать! Бесстыдник! — Она бахнула рукой по столу.

И так после каждого разговора с дядей. Нет бы перестать общаться — нет, бабуля сама названивала, сама же ругалась и сама же прощала, как будто другой стороны для нее и вовсе не существовало. Иногда Алексу казалось, что, не будь его рядом, она бы так же спорила со стенкой, ковром или телевизором, выдумывая аргументы уже для них и так же уверенно их опровергая. Иногда он думал о матери — чувствовала ли она это в присутствии бабушки, думала ли она, что если она исчезнет, то ничего, в сущности, не изменится?

— Вот нет уж, хватит. Умерло так умерло. На тебя квартиру перепишу, чтобы и не думал даже. А то я знаю, как будет. Он ко мне на похороны даже не явится, а квартирку делить будет. А мы еще под реновацию, может, попадем.

Алекс ждал развязки, и она последовала. Бабуля всхлипнула.

— Господи, да за что мне эта беда с детьми? Один вражина, другая… — тут же запнулась, бросила на него испуганный взгляд, и Алекс почувствовал, как в воздухе вместе с запахом лекарств и прогорклого масла вновь оказалось это — то, что сопровождало его каждый день — с тех пор как.

Он отшвырнул вилку и скрылся в своей комнате. Полез под матрас, наткнулся на сверток — точно, вот же он. Вышел из дома, нырнул в соседний подъезд, пробрался на крышу и сел на краю. Вытащил пистолет и прицелился по деревьям.

Пиф — и вот мозги вылетают из Антона.

Паф — Пьер падает оземь.

Кто еще?

Мария, Леночка, Другой, Билан, Катя, Соня, Марк…

Мама?

Мама стояла внизу.

Он покачнулся и едва не крикнул, но женщина повернулась — и оказалась кем-то другим, и так оказывалось каждый раз, и все вокруг всегда оказывались другими — даже сам Алекс.

Шел три тысячи шестьсот пятьдесят второй день с тех пор, как Костенко Алена Викторовна, 1975 года рождения, вышла из дома и не вернулась.

Она быстрей — и я быстрей

Первыми выступают Жуки-Быстроноги — состязаются в быстроте бега. Скакуны — в высотных прыжках; за ними: Часовщики — в тиканье, Точильщики — в точенье, Пилильщики — в пиленье; в скрипе — Жуки-Скрипуны, Жужелицы состязаются в жужжанье. Веселые Могильщики тащат длинную гусеницу.

В. Бианки «Репортаж со стадиона Жукамо»

10 лет до

Стадион. По одной стороне трибун неплотно рассредоточились зрители — в основном семейные пары: одни машут детям, другие сидят в телефонах, поглядывая — началось, нет? По стадиону снует журналистка с оператором, снимая, как дети разминаются перед пробегом.

— Леш, давай-ка теперь вон ту подснимем, — кивает журналистка оператору. — Да не эту, а вон ту, красивую, с косичками, — тычет в светловолосую девочку в спортивном костюме цвета морской волны.

Оператор кивает на другую спортсменку, которая попадает в кадр. Журналистка кричит:

— Девочка, эй ты, там. Вот ты, да, слышишь? Отойди, мешаешь.

Темноволосая девочка в серой футболке и трениках бросает на журналистку хмурый взгляд и продолжает разминаться.

— Тебе жалко, что ли? Ой, ну ладно, давай немного вбок уйдем, чтобы эту не зацепить. Так нормально? Поехали. — Она обращается к камере: — Сегодня мы присутствуем на стадионе «Труд», где проводятся окружные соревнования по бегу. Давайте поговорим с нашими юными спортсменами. Как тебя зовут?

— Анюта, — девочка соединяет косички, застенчиво поглядывая в камеру.

— Волнуешься, Анюта?

— Немножко.

— А твои родители здесь?

— Да! Вот мои мама, папа и братик, — кивает на трибуну и машет.

— Подхвати-ка их, — бросает оператору и возвращается к девочке. — Какая вы дружная семья! Что ж, мы желаем тебе победы, Анюта!

Десять девочек выстраиваются в ряд у черты со свежей надписью «СТАРТ». Девочка в серой футболке оказывается рядом с Анютой.

— Приготовились!

Девочки сгибают колени.

— Внимание!

Анюта уже приподнимает ногу, но натыкается на взгляд соседки и убирает обратно к линии.

— Марш!

Девочка в сером сразу вырывается вперед. На трибунах родители и остальные дети кричат, свистят, улюлюкают.

— Катюха, давай! — ревет здоровый мужчина в спортивном костюме.

Катя бежит что есть мочи, но вдруг запинается и падает. Мимо проносится Анюта и корчит ей рожу. Катя вскакивает и ускоряется, но все равно приходит второй.

— Анечка, молодец! — визжит журналистка.