Цикл «Аратта»

— Что значит — мои? Конечно нет! Я из рода лютвягов, ехать до наших земель еще очень далеко. Однако сейчас почти все лесные венды признают меня военным предводителем. Если речь пойдет о том, чтобы собирать войско, они без промедления приведут людей под мое знамя.

"Зачем тебе собирать такое большое войско?" — хотела спросить Аюна, но тут кони достигли наконец вершины большого холма.

Станимир натянул поводья и указал вдаль:

— Погляди, о солнцеликая! Видишь, там вдалеке бревенчатые стены? Вон она, крепость рода Тура. Охотники, которых мы сегодня встретили, как раз оттуда. Конечно, нас очень много, но Шерех — племянник их вождя и мой побратим. Туричи будут только рады принять нас…

— Нас — или тебя? — не слушая его объяснений, уточнила Аюна.

— Разве я не понятно сказал?

— Понятно, однако я бы хотела прояснить… Я — твоя пленница?

— Исварха Светозарный! Как ты могла такое подумать?!

— Знаешь, — искоса взглянула на него царевна, — когда Шерех захватил меня и моих людей, у меня было много времени для раздумий…

На лице Станимира появилось страдальческое выражение.

— Не злись на Шереха. Он груб и жесток, но верен, как никто. Конечно, ты не пленница — ты моя гостья. Я счастлив, что могу показать тебе вендские земли. Не те измышления, которые сочиняли при дворе государя. Не дикарей в пестрых шкурах, а настоящих вендов. Скоро ты поймешь, о чем я… — Станимир наклонился в седле и вперил в царевну проникновенный взгляд. — И поверь — с того мига, как три года назад я увидел тебя в Лазурном дворце, я считаю, что небо не создало девушки столь же прекрасной, как ты. Отец-Солнце щедро наделил тебя своими дарами. Я даже представить не могу душегуба, который осмелился бы сделать тебя пленницей. Будь моей гостьей, солнцеликая Аюна! И прошу, не хмурься. Твоя улыбка дарит счастье всем, кто способен ее видеть. А уж мне-то…

"Так и думала, — прикрыв глаза, с замиранием сердца подумала Аюна. — А Шерех — просто неотесанное бревно! Ну ничего, я ему еще припомню…"

— Кстати, скажи, моя госпожа, — не припомнишь ли, как звали накха, который пел, пока Шерех сдирал с него кожу?

Царевна вздрогнула и открыла глаза:

— Н-нет…

— Очень жаль.

— Почему? — спросила она, пораженная вопросом князя. — Зачем тебе его имя?

— Я бы назвал так моего следующего сына. Имя сильного врага — лучший оберег!

— Вот как? — протянула царевна. — А у тебя много сыновей?

— Да. И дочерей, — с гордостью отвечал Станимир.

— Гм… И жен?

— Как же иначе? Я вождь… Но ты не думай об этом, солнцеликая, — добавил он. — У нас говорят — не стоит мерзнуть на вчерашнем морозе…

Аюна кивнула с пониманием, хотя этакие новости не слишком ей понравились. Но конечно, у дикарского вождя должно быть много женщин. У ее бывшего нареченного, Ширама, тоже шесть жен, и ее это нисколько не беспокоило. "Дочери Солнца нет дела до босоногих лесовичек, — подумала она. — Есть они, и есть я! Станимир прав — здесь даже и думать не о чем".

* * *

В тот вечер ей преподнесли кожаный доспех. Аюна приняла его с некоторым изумлением. Потом сделала знак Суви, которая заученно открыла ларец с подарками, заготовленными для будущей накхской родни. Царевна достала оттуда золоченую застежку и протянула старейшине туричей. Тот расплылся в улыбке и тут же начал вплетать заколку для плаща в свою длинную седую бороду.

— Что он делает? — прошептала царевна, украдкой бросив вопрошающий взгляд на Станимира. — Он не знает, для чего застежки? Вон же у него на плаще костяная…

— Бороды для вендов священны, — пояснил вождь лютвягов. — Украшая бороду, старейшина показывает, насколько высоко ценит твое расположение.

— Скажи ему, что я благодарна за великолепный дар, — с должной вежливостью сказала Аюна, про себя подумав, что из всех даров, которые она получила в землях вендов, кожаный доспех — самый бесполезный.

Станимир принялся переводить слова Аюны старейшине. Прочие туричи тоже выглядели довольными, что гостье пришелся по нраву их подарок. Однако стоявший поблизости Шерех бросил на девушку взгляд, полный чего-то худшего, чем просто неприязнь.

— Почему Шерех так ненавидит меня? — спросила Аюна князя, когда они вышли из общинного дома в сухой холод ясной осенней ночи.

— Не тебя, — задумчиво ответил Станимир. — Он — из тех, чьи отцы погибли на священном холме. После гибели вождей в землях вендов началась смута. Их детям пришлось несладко… Нынешний глава туричей — дядя Шереха. Сам же он вышел из своего рода и присоединился к нам, лютвягам.

— Разве так можно?

— Это было очень непросто для него… — Станимир запнулся, будто прикидывая, что говорить, а что — нет. — Шереху пришлось пройти суровые испытания, чтобы стать угодным Медейне.

— Кому?

— Богине, которая правит лютвягами.

Аюна приготовилась слушать про богиню, но ее собеседник не прибавил больше ни слова.

* * *