Цикл «Просветители». Серия «Заповедник человечества». Книга первая: Стороны монеты

Допив чай, Святогор принялся за тушу. Кровь он расфасовал по стеклянным банкам, засыпал в них травы, налил в каждую банку какой-то жидкости и, плотно закрыв банки, перетащил все в помещение под полом подвала. Помещение было заполнено разными банками, бутылками, чашами и емкостями. Помещение было небольшим и в нем стоял крепчайший мясной и соленый дух, пополам с сыростью и прелостью. Покончив с банками, Святогор перевесил тушу и принялся ее разделывать. Сперва Святогор отделил шкуру, следом извлек потроха и только потом принялся срезать мясо. Мясо было холодным и твердым, но хорошо поддавалось резке. Периодически Святогор срезал кусочек мяса и съедал его сырым, при этом Святогор бросал взгляд на висящий на стене дорожный знак пешеходного перехода. На знаке давно облупилась и облезла краска, которую теперь заменяла засохшая кровь, но черты того, что на нем было изображено, словно бы въелось в металл. Прошлой осенью Святогор нашел этот металлический диск в руинах мертвого города и притащил домой. Для Святогора этот знак стал чем-то вроде символа или идола, аллюзии на его новый взгляд на мир. Изображенный человечек словно бы был идеалом – то, чем Святогор мечтал быть. Некое совершенство, которое где-то на горизонте. Совершенство, к которому можно стремиться, можно приблизиться, но никогда не достигнуть, никогда не стать. Дорога же была символом этого пути. Путь с неким неясным началом и таким же неясным концом. Путь в бесконечность. Святогор бросал взгляд на символ, в надежде, что он как крест в руках экзорциста, поможет изгнать внутреннего демона. Подвешенная туша и запах крови вытаскивали наружу демона, коим были воспоминания, связанные с барменом в Ломоносовской общине. Это было в конце прошлого лета. Именно это событие и создало безнадежную цель, к которой Святогор мог лишь приблизиться, но не достичь.

Тот день начинался как и любой прочий. Святогор шел в общину для бартера и даже не думал, что дальнейшие события дадут твердую основу его взгляду на жизнь. Как и всегда, перед уходом, Святогор задержался в баре. Пить он стал меньше, а после того и вовсе перестал. В баре бегала девчушка. Вид у нее был, мягко говоря, скверный. Ее мать и отец были братом и сестрой, а их ребенок, по причине кровосмешения, получился уродом. Девочка была лишена пропорций, на спине красовался горб и лицо ее было как у человека страдающего синдромом Дауна. Не смотря на все, девчонка была бодра и весела, но на нее почти никто не обращал внимания. В общине около сотни человек, но добрая треть этой общины были такими как эта девочка и таких вот старались прятать, особенно от членов банды. Но в тот день все пошло не так. Родители девочки ругались, кто-то из них не закрыл дверь и девочка выбежала на улицу. Бог ее знает, как она попала в бар и почему ее не выдворили, но, когда в помещении появилась пара бандитов, все свое внимание они акцентировали на девочке. Когда же до всех дошло, что в баре начинает происходить, всех словно бы парализовало. Бандиты насмехались над девчушкой, они ее больно толкали, они над ней измывались и дразнили, а та даже не понимала, что они делают. Дело начало заходить слишком далеко, но тут вошел испуганный отец и просил, нет, он умолял! Что бы они прекратили. От девчонки отстали, но бандиты переключились на папашу. Пара бандитов и горе отец покинули бар, а повисшую тишину нарушил Святогор. Святогор не хотел этого делать, но словно бы сам черт дернул за язык.

– И что же вы все сидите? – недоуменно произнес Святогор.

– Простите? – раздался такой же недоуменный голос в баре.

– Вас же тут раз в пять или шесть больше! Что же вы ничего не сделали?!

– Умный чтоль? – послышалась из зала издевка.

– Нас больше говоришь? А ты хули расселся?! – грозно кто-то рявкнул.

– Нас может и больше, а ты вот больше и сильнее их! Че ж ты нас упрекаешь, а сам расселся, моралист хренов!

Святогор хотел сказать, что вы, мол, жители этой общины и эти люди члены вашей общины, и то, что это ваша проблема, которую вы должны сами решить! Что же вы, мол, за люди?! Но Святогор не произнес ни слова… Ибо и вправду – какого черта он сам сидел и смотрел?

– Их ведь только тронь, и…

– Хватит! – возразил бармен, перебивая. – Леш, тебе лучше уйти, поверь.

Бармен покинул помещение, а Святогор, чуть подумав, схватил пожитки и тоже ушел, а вслед ему кто-то бросил издевку:

– Тряпка!

Что было дальше, Святогор не знал, а узнать смог лишь через неделю, когда наведался в общину вновь. То, что Святогор увидел, потрясло его. От бара остались лишь обгорелые руины, а рядом, подвешенные за ноги, висели обожженные тела бармена, отца, матери и той девчушки. На спинах были вырезаны слова, которые складывались во фразу: «Если для спасения мира его надо сжечь – я сожгу его. Если для спасения мира я должен сжечь себя – не убоюсь я огня».

Картина была не просто дикой, она была чудовищной!

«Что это?! – думал Святогор. – За что?! Что они сделали такого?!»