Циник

На этом пафосном финале,
Девчонкам сделалось смешно.
Доволен был и сам Виталий.
Он выждал паузу, в окно
Смотря на тёмную дорогу
(Она светлела понемногу
От вывесок торговых мест,
Что понастроили окрест):

Хотя я прекратил исканья,
Занозой ревность рвала плоть,
И разум (легче уколоть
То, что так ищет состраданья),
С трудом занятье отыскав,
Был сдавлен, точно батискаф,
Что погружается в глубинах.
В своих задачах голубиных,
Весь мир был жалок для меня,
Но, я преодолел фрустрацью,
И на карьерного коня,
Им сброшенный, сумел взобраться.

Меня вновь стали приглашать,
Вознаграждая, ненавидя,
Во мне, моральном инвалиде,
Чья обожжённая душа
Любить себя способна еле,
Найдя опору в сложном деле.

– «Когда о ней услышал ты
Хоть что-нибудь?» – Спустя три года,
Когда знакомые менты,
Чьи креативные методы
Порой давали нам плоды,
Меня на юбилей позвали.
Был сабантуй в огромном зале,
И там я встретил мужика,
Что был главою спецотдела
В МГИМО. Как всякое ЧК,
Он знал меня. Его задела
Моя к их брату нелюбовь,
Которую скрывал я плохо,
И, чтобы мне попортить кровь,
Он рассказал: «Тебе, как лоху,
Проверку с девкой учинили,
Перед посылкой за рубеж,
В испытанном „конторском“ стиле!»
Его посверкивала плешь,
Стакан чуть вздрагивал, а глазки
Глядели прямо, без опаски:

«Она сотрудницей была,
С заданием тебя приблизить,
И уточнить твои дела.
Вы встретились с ней в Симеизе?

Хотелось знать твой круг знакомств,
И образ мыслей, и амбиций.
Мы не уверены ни в ком!
Тебе ж не повезло влюбиться!»

От этих слов окаменев,
С трудом удерживал я гнев,
Чтоб продолжение услышать.
Его несло: про Могадишо,
Бейрут, холодную войну,
А я лишь ждал: «ну, где же? Ну!»

И, не дождавшись, в нетерпеньи,
Как малоопытный юнец,
Его решил я, наконец,
Прервать, но, тут раздалось пенье,
И имениннику хвала,
И мой нежданный собеседник
Вернулся к месту у стола.

* * *

– Ты не узнал, что с нею стало?

– «Поверив в странный тот рассказ,

Её сместил я с пьедестала

Бесповоротно, в тот же час,

Забыв, как, в ревностном угаре,

Страдал по нежной Мате Хари.

Ещё пять лет прошли в страде,

На переломе двух укладов.

Могу сказать, что труд был адов,

Был полон рисков, и т. д.

И, вот тогда, она наружу

Из глубь морских, иль дна земли

Явилась. Был январь и стужа,

Но, только праздники прошли,

Как запестрели заголовки

Страниц разноязыких СМИ,

И с них глядит моя плутовка -

Предмет всех хроник! Чёрт возьми!

Среди шпионского квартета,

Была в Москву возвращена,

Но, шум ей на руку при этом —

Звездою сделалась она!

За годы лишь похорошела,

Приобретя и стать, и класс.

Её, тотчас, пустили в дело,

И так карьера родилась!

А я уж не искал с ней встречи,

Не оттого, что оробел —

Она оставила пробел

В моей судьбе! Хвала Предтече,

Что я в дальнейшем преуспел,

Но, мне признать, что всё же нечем

Пробел закрасить, не к лицу…

Что ж, вот, я и пришел к концу!»

Тамара