Цинковая битка (СИ)

Annotation

Шелестов Виталий Евгеньевич

Шелестов Виталий Евгеньевич

Цинковая битка

Его звали Тимофеем. Достаточно редкое по нынешним временам имя. По стечению обстоятельств и судьба у него оказалась такой же - не вписавшейся в рамки обычной повседневной жизни (особенно в те годы), насколько может быть у одиннадцатилетнего мальчугана в большом городе, а если быть точнее - на его окраине, которая уже давно перестала быть таковой. Но в те, уже позабытые многими семидесятые годы прошлого столетия, на месте нынешних микрорайонов, облепивших своими бетонными коробками город и продолжающих наращивать облепленное, стояли пригородные деревеньки, названия которых присвоили их каменно-бетонные погубители: Малиновка, Веснянка, Сухарево... А там, где я в то время проживал и учился, вовсю грохотали новостройки.

Впрочем, я несколько забегаю вперед.

Когда мои родители развелись и совершили разъездной вариант квартирообмена, мы с матерью как раз и поселились на самой окраине города, обещавшей в недалеком будущем засиять всеми цветами и зап'aхнуть всеми ароматами благоустроенного мегаполиса. А пока что здесь стояла завесой пыль, выпирала изо всех щелей грязь, а зловоние цемента и карбида, приносимое в наши окна вперемешку с грохотом долбёжных установок, забивающих бетонные сваи, и матерными воплями работяг в касках, свидетельствовали и скором приближении новой общественно-экономической формации, заря которой, если было верить партруководству, уже вздымалась на горизонте (правда, непонятно было только, на какой из четырех его сторон).

Среди прочих зданий рядом с нашим домом проектировалось возведение новой школы. А пока что меня записали в первый класс другой школы - у черта на рогах, - отстроенной несколькими годами ранее, но также задыхавшейся от чада и глохнувшей от рева строившихся вокруг объектов. Многие преподаватели этой школы имели хрипоту в голосе и легкое расстройство - в нервной системе, поскольку окружающая обстановка влияла разлагающим образом на их подопечных.

Особенно на тех, кто проживал в некотором отдалении от места учебы.

Расстояние от дома до школы любой взрослый человек покрыл бы за четверть часа, но заморыш-первоклашка с чуть ли не волочившимся по земле портфелем в руках, считающий галок и ворон, - тратил это время только на то, чтобы всего лишь выбраться со двора. Раскинувшийся дальше пустырь, через который предстояло волочиться дальше, изобиловал рытвинами, буераками и глубокими лужами, вследствие обитаемости именуемыми "прудами". На том самом пустыре и планировалось соорудить новую школу, хотя планирование это имело весьма затянувшийся характер. Вот почему целых два года мне приходилось мотаться ежедневно туда и обратно с весомыми затратами по времени и энергии. Иными словами, на дорогу в школу и назад уходило примерно столько же времени, сколько на саму учебу.

Дело здесь было не в расстоянии и детской беспомощности. Просто пути-дороги лежали мимо строек, всегда притягивавших и манящих пацанов, как выгребные ямы - мух, а наличие табличных запретов вокруг еще больше раззадоривало мальчишечий аппетит. Стройка для нашего брата являлась тогда одновременно и Диснейлендом и городским Дворцом пионеров и школьников. Сколько изумительных вещей можно было там обнаружить, а затем и присвоить! Какие феерические представления разыгрывались среди бетонно-кирпичного хаоса новостроек! Сколько брани и проклятий сыпалось на наши вихрастые головы из уст прорабов и сторожей - наших злейших врагов и страшнейших п'yгал!..

Я возвращался домой, облепленный грязью от макушки до подмёток; степень загрязнения возрастала в обратной пропорции с высотой - ниже коленок она шла уже сплошной коркой (иногда в несколько слоёв). Когда я приближался к порогу двери, эта корка успевала засохнуть и кое-где покрывалась сетью трещин, словно глинистый пустынный такыр. Мать приходила в отчаяние, видя своё замурзанное чадо похожим на изваяние, раскопанное в древнем кургане. Единственным утешением был серый цвет тогдашней школьной формы, позволявший мало-мальски камуфлировать собранную грязь окрестных новостроек, да и то лишь издалека.

Именно на стройке я и познакомился с Тимом. Произошло это уже весной, когда можно было с новыми силами после морозов оккупировать возводимые поблизости здания.

Почти всю зиму я проболел, а примерно в конце февраля был зачислен в группу продленного дня - этакий полуинтернат в стенах среднего учебного заведения, где коротали время младшие школьники как правило из неполноценных или многодетных семей. То есть таких, где родители не всегда могли окружить своих отпрысков должной заботой и попечением. Воспитателями в продлёнке были старые девы непонятного образования, не слишком умные, чтобы считаться настоящими педагогами, и потому нисколько не почитаемые самими воспитуемыми. Ничего удивительного, что продленка довольно скоро приобрела дурную славу и постепенно сделалась пугающим фактором. Особенно для желторотых первоклашек.