Цинковые мальчики

Главный герой. Да, я убивал, я весь в крови... Но он лежал... Мой друг, он мне братом был... Отдельно голова, отдельно руки, ноги... Сдернутая кожа... Я попросился сразу опять в рейд... Увидел в кишлаке похороны... Было много людей... Тело несли в чем-то белом... Я хорошо в бинокль их всех видел... И я приказал: "Стрелять!"

Да, я убивал, потому что хотел жить. Хотел вернуться...

Нет, зачем? Зачем тебе это? Я только недавно перестал ночью думать о смерти. Три года каждую. ночь выбирал, что лучше: пулю в рот или на галстуке повеситься?.. Опять эта резкая вонь колючек... От нее можно сойти с ума... И гудок в трубке...

Автор. почему мне кажется, что я его знаю давно? Что я уже слышала этот голос?

"Как во сне... Как будто я где-то это смотрел... В каком-то фильме... Такое теперь ощущение, что никого не убивал...

Сам поехал. Попросился добровольно. Хотел испытать себя, на что я способен. У меня большое "я". Учился в институте, там себя не покажешь, не узнаешь, кто ты. Хотел стать героем, искал случая стать героем. Ушел со второго курса. Говорят: мужская война... Мальчишеская война... Воевали одни мальчики... Недавние десятиклассники... Для нас это как игра. Очень важным было твое самолюбие. Твоя гордость. Смогу или не смогу. Он смог. А я? А мы этим были заняты, а не политикой. Я с детства готовил себя к каким-то испытаниям. Джек Лондон - мой любимый писатель. Настоящий мужчина должен быть сильным. Сильными становятся на войне. Моя девушка отговаривала: "Представь себе, чтобы что-нибудь подобное сказал Бунин или Мандельштам?" Из друзей никто меня не понял. Ко женился. Кто восточной философией занялся. Кто йогой. Один я - на войну.

...Вверху выгоревшие на солнце горы... Внизу девочка покрикивает на коз... Женщина вешает белье... Как у нас на Кавказе... Даже разочаровался... Ночью - выстрел в наш костер: поднял чайник, под чайником пуля лежит. В переходах - жажда, мучительная, унизительная. Рос сушит, нельзя собрать слюну, чтобы проглотить. Кажется, у тебя полный рот песка. Лизали росу, лизали собственный пот... Мне жить надо. Я жить хочу! Поймал черепаху. Острым камешком проткнул горло. Пил кровь черепахи. Другие не могли. Никто не мог.

Понял, что способен убить. В руках оружие. В первом бою видел, как у некоторых бывает шок. Теряют сознание. Некоторых рвет даже при воспоминании, как они убивали. Разрывается человеческий мозг... По человеческому лицу течет человеческий глаз... Я выдерживал! Был среди нас охотник, хвастался, что до армии убивал зайцев, валил диких кабанов. Так вот его всегда рвало. Животное убить одно, человека - другое. В бою становишься деревянным... Холодный рассудок... Расчет... Мой автомат - моя жизнь... Автомат прирастает к телу... Как еще одна рука...

Там была партизанская война, большие бои - редкость. Всегда: ты и он. Становишься чутким, как рысенок. Пустил очередь - он сел. Ждешь. Кто теперь? Еще не услышал выстрела, а уже чувствуешь, как пролетела пуля. От камня к камню ползешь... Таишься... Гонишься за ним... Как охотник... Весь пружина... Не дышишь... Ловишь какой-то миг... Если бы сошлись, мог бы убить прикладом. Убиваешь - ощущаешь, что ты живешь! Я снова жив! Радости убить человека нету. Убиваешь, чтобы вернуться домой.

Убитые разные. Одинаковых нет... Лежат в воде... В воде что-то происходит с мертвым лицом, какая-то улыбка у них у всех. После дождя они лежат чистые. Без воды, в пыли, смерть откровеннее. Форма на нем новенькая, а вместо головы сухой красный лист... Раздавило, расплющило, как ящерицу... Но я-то жив! Сидит у стенки... Возле дома... Рядом орехи наколоты... Видно, кушал... С открытыми глазами... Некому было закрыть... После смерти... Десять-пятнадцать минут... Можно закрыть глаза... Потом нет... Но я-то жив! Другой нагнулся... Ширинка расстегнута... По нужде вышел... Как жили в тот момент, так и лежат... Но я-то жив! Готов потрогать себя, удостовериться. Птицы не боятся смерти. Сидят, смотрят. Дети не боятся смерти. Тоже сидят, смотрят спокойно, с любопытством. Как птицы. В столовой ешь суп, глянешь на соседа и представляешь его мертвым. Одно время на фотографии близких не мог смотреть. Вернешься с задания - детей, женщин встречать невыносимо. Отворачиваешься. Потом проходит. Бежишь утром на физзарядку - штангой занимался. Думал о форме, каким вернусь. Не высыпался, правда. Вши, особенно зимой. Матрацы дустом обсыпали.

Страх смерти я узнал дома. Вернулся, у меня родился сын. Страх: если я умру, мой сын будет расти без меня. Семь пуль своих запомнил... Могли, как у нас говорили, отправить к "верхним людям"... Прошли мимо. Даже такое чувство, что недоиграл... Недовоевал...

Вины на мне нет, кошмаров не боюсь. Всегда выбирал честный поединок: он и я. Когда увидел, как бьют пленного... Бьют вдвоем... А он связанный... Лежит, как тряпка... Я их разогнал, не дал бить... Таких презирал... Берет автомат и стреляет в орла... В морду одному заехал... Птицу - за что? Что она ему сделала?

Родные спрашивали:

- Как там?

- Ладно. Извините. Потом расскажу.