Цинковые мальчики

Встреча в Доме офицеров. Вопросы: «Расскажите о романтике службы в Афганистане», «Убивали ли вы лично?» Особенно девочкам нравятся кровожадные вопросы. Жизнь вокруг серенькая, щекочут себе нервы. Но ведь ни у кого не повернётся язык завести разговор о романтике Великой Отечественной войны? Там была разница возрастов — воевали сыновья, отцы и деды. А тут — одни мальчики. Слепые и восторженные. Насмотрелся, как им всего хотелось попробовать. Попробовать убить. Страх попробовать. Гашиш. Один попробует — летает, а у другого — «шубняк»: куст становится деревом, камень бугром, идёт и в два раза выше ноги поднимает. Ему ещё страшнее.

Был и такой вопрос: «А вы могли не поехать в Афганистан?» Я? Я… У нас отказался лишь один, командир батареи майор Бондаренко:

— Родину пойду защищать. В Афганистан не поеду.

Первое, что с ним сделали: суд офицерской чести — исключить за трусость! Пройти через это мужскому самолюбию? Петля — на шею, пистолет — к виску. Второе — понизили в должности, как мы говорим, рассыпали звезду: из майора стал капитаном. И — в стройбат. Через это пройти? Выгнали из партии. И через это? Выгнали из армии. И через это? Военная косточка, тридцать лет в армии.

— Что ты можешь? — спрашивают у офицера.

— Могу командовать ротой. Могу командовать взводом или батареей.

— Что ещё можешь?

— Могу копать.

— Что ещё?

— Могу не копать…

И через это пройти?

…На таможне у меня размагнитили кассеты с концертом Розенбаума.

— Что вы, ребята, делаете?

— А у нас, — показывают мне, — есть список, что можно везти, а что нет.

Приехал в Смоленск: из окошек всех студенческих общежитий несётся Розенбаум…

А сейчас — надо рэкетов напугать, приходит милиция:

— Давайте, ребятки, помогите…

Неформалов разогнать:

— Позовём «афганцев»…

Дескать, «афганец» — это машина-убийца, ему все нипочём: крепкие кулаки, слабая голова. Все боятся. Все не любят.

Когда у вас болит рука, вы не отсекаете себе руку. Вы её нянчите, чтобы вылечить. Вы её лечите.

Почему мы собираемся? Спасаемся вместе. Но домой возвращаешься один…»

Майор, пропагандист артполка

«Каждую ночь видишь один и тот же сон, все прокручивается заново. Все стреляют, и ты стреляешь… Все бегут, и ты бежишь… Падаешь, просыпаешься… На больничной койке… Рывком сбрасываешь себя с кровати, чтобы выйти в коридор покурить. И тут вспоминаешь: ног нет… Тут возвращаешься в действительность…

Я не хочу слышать о политической ошибке! Не хочу знать! Если это ошибка, тогда верните мне мои ноги…

Вы вынимали когда-нибудь из кармана убитого письма: «Дорогая…», «Дорогие…», «Любимая…»? Вы видели солдата, простреленного одновременно кремнёвой пищалью и китайским автоматом?..

Нас туда послали, мы выполняли приказ. В армии ты сначала должен выполнить приказ, а потом можешь его обжаловать. Тебе сказали: вперёд! Значит, вперёд. А нет — партбилет отдай. Звание отдай. Присягу давал?! Давал. Поздно пить боржоми, когда почки отказали. «Мы вас не посылали туда». А кто посылал?

Там у меня был друг. Я уходил в бой, он со мной прощался. Я приходил, он обнимал меня — живой! Такого друга у меня здесь не будет…

На улицу редко выхожу… Стесняюсь…

Вы когда-нибудь пристёгивали наши протезы? На них ходишь и боишься шею сломать. Говорят, в других странах «протезники» на горных лыжах катаются, играют в теннис, танцуют. Купите их на валюту вместо французской косметики… Вместо кубинского сахара… Марокканских апельсинов…

Мне двадцать два года, вся жизнь впереди. Надо жену искать. Была девушка. Сказал ей: «Я тебя ненавижу», — чтобы ушла. Жалела… Хочу, чтобы любила…

Снится мне ночами дом родной
И в рябинах тихая опушка.
Тридцать, девяносто, сто…
Что-то ты расщедрилась, кукушка…

Из наших песен… Любимая… А иногда даже дня неохота жить…

Но даже сейчас мечтаю: хотя бы краешком глаза глянуть на тот кусочек земли… Нас всех тянет туда… Так тянет, когда стоишь у пропасти или высоко над водой… Так тянет, что голова кружится…

Война закончилась… Теперь постараются нас забыть, запрятать куда-нибудь подальше… Так уже было в финскую… Сколько книг написано о Великой Отечественной и ничего о финской… Наш народ быстро прощает… И я через десять лет привыкну, мне будет наплевать…

Убивал ли я там? Убивал. А вы что хотите, чтобы мы там остались ангелами? Вы ждали — ангелы возвратятся?..»

Старший лейтенант,

командир миномётного взвода

«Служил на Дальнем Востоке. В журнале дежурного телефониста прочёл: «Направить старшего лейтенанта Иванова в штаб армии для рассмотрения вопроса о переводе его в Туркестанский военный округ для дальнейшего прохождения службы». Дата и время. Ожидал, что пошлют на Кубу, потому что, когда проходил медкомиссию, речь шла о стране с жарким климатом.

Спрашивали:

— Не возражаете, если мы вас пошлём в загранкомандировку?

— Нет, не возражаю.

— Поедете в Афганистан.

— Так точно.

— Вы знаете: там стреляют, убивают…

— Так точно…