Цион

Опять это смятое, перепуганное лицо. Что ли’Мориус ощутил, когда руки Ниила легли на его плечи? Я наконец отвернулась. В ушах колотилось так оглушительно, что я ничего уже не слышала. А потом меня вдруг отпустили. В висках ударяло, перед глазами плыло, но я ощутила, как руки на моих локтях разжимаются. Я свободна? Можно бежать? Бежать куда?.. Кто-то снова схватил меня за шиворот и встряхнул. Ну конечно, бежать некуда. Этот зал набит солдатами. Я распахнула глаза. Ниил. Белые пряди падали на глаза. Из глаз – черных, пустых – струилась черная кровь.

– Ниил, – прошептала я.

Слишком много от него хотел ли’Мориус, и еще больше Ниил хотел от самого себя. Спастись самому и спасти меня. Неужели он не выдержал? Сломался? Ниил утробно, не по-человечьи зарычал, и на долю секунды я представила, как моя собственная кровь орошает стеклянную стену, за которой прячутся ярко-зеленые, полные жизни органические листья.

Дрожа, я потянулась к Ниилу и быстро коснулась губами его губ. В руинах это помогло. Поцелуй из сказок, который всегда всех спасал… Ниил отшатнулся и зарычал громче, будто я причинила ему боль. Зал перевернулся. Заплясали перед глазами бамбуковые стебли, засверкало вдруг солнце, прошившее ветви за окнами. Чиркнуло по щеке что-то острое, хрустнуло что-то под спиной. Прошило болью поясницу, колено, локоть.

Я лежала среди разметанных кресел в комьях черной, душистой земли, под ладонями хрустели осколки. Я никак не могла собрать воедино мысли. Надо мной снова появился Ниил. Волосы застилали ему глаза, а черные слезы все текли и текли. Сжав зубы, я приподнялась на локтях и поползла назад. Потом уперлась спиной в стену.

– Ниил… ты слышишь?

Он опустился ко мне, и на секунду я подумала, что он пришел в себя. Что сейчас он утрет кровь и эти страшные черные слезы и протянет мне руку, чтобы помочь встать. Но его лицо снова исказилось. Он схватил меня за шиворот и вздернул на ноги. Мысли разбегались, в голове не было больше ничего. Кажется, я состояла из чистого ужаса.

– Ниил… Вспомни, как ты поцеловал меня в руинах. Там, в кафе, среди лиан. Когда мы прятались от патруля… Ниил, вспомни!

Платье на мне затрещало. Если я состояла из чистого ужаса, то Ниил состоял из чистой ярости. Если он и был Новым лишь отчасти, то сейчас от человека в нем не осталось ничего.

– Ниил, вспомни, как мы спали с тобой в обнимку в музее… Вспомни! Ты ко мне даже не притронулся, хотя я спорить готова, что хотел, но я была такой измученной… Ниил!

Он сжал меня крепче, и ворот платья врезался мне горло. Перед глазами взорвались черные точки.

– Я же люблю тебя, Ниил. Люблю!..

Давление ослабло резко. Я вдруг ощутила, что могу пошевелиться, и, оглушенная, отшатнулась. Я потеряла равновесие, запнулась, рухнула спиной назад, но, подгоняемая одним ужасом, снова вскочила. Ладони были перепачканы чем-то липким и саднили, но я не смотрела.

В зале стояла тишина. Пахло металлом и землей. Солнце, которое вдруг прорвалось сквозь кроны за окном, колыхало пятна светотени. Пустые, кровь, белые халаты, снова кровь. Откинутая пола бежевого пиджака ли’Мориуса, опять кровь. Тишина. Ниил, где Ниил?

Я нашла его в углу. Он сидел на корточках, забившись меж перевернутых столов, и прижимал голову к коленям. Первой моей мыслью было бежать, бежать, пока он не пришел в себя, но даже если бы я смогла вскрыть двери… Я замерла.

– Тесса, – шептал Ниил едва слышно, – Тесса…

Я прикоснулась к нему. Он вздрогнул. Поднял лицо. На меня смотрели самые обычные серые глаза – знакомые глаза Ниила. Он дернулся, но не смог даже приподняться.

– Господи, Тесса, что… что я сделал? Ты…

Я опустилась рядом с ним.

– Голова раскалывается… – выдавил Ниил.

Я осторожно взяла его за руку.

– Тесса…

Он смотрел на меня не шевелясь.

– Я здесь, – сказала я.

Ниил улыбнулся – коротко и болезненно.

– Это хорошо.

– Как ты сейчас?

– Я… я не знаю. – Он обвел глазами зал. – В голове бардак… Я помню, как меня сюда привели, я увидел тебя, меня усадили, мы все что-то говорили, а потом… Потом дикая боль, много боли и… Больше ничего не помню. Вообще не помню! – Он взглянул на меня, и глаза его были огромными, круглыми от ужаса. – И странное такое чувство… Как будто случилось что-то важное. Прямо вертится где-то вот здесь. – Он прижал ладонь ко лбу. – Что-то важное… Обо мне… О тебе… Я как будто вспомнил, но снова забыл…

Он снова уставился на меня с таким жутким отчаянием в глазах, что я задохнулась.

– Ниил…

– Нет, Тесса, я чувствую, это было что-то важное… Я как будто был другим… А потом… Потом… я… я слетел с катушек, да? Я причинил тебе вред?

Он схватил мою руку и перевернул ладонью кверху.

– Черт возьми, Тесса, я психанул, да? Не молчи. Скажи, что я причинил тебе вред…

– Ничего ты мне не причинил, – тихонько отозвалась я, высвобождая окровавленную ладонь. – Все хорошо.

– Но ведь я…

– Тихо, молчи, – шепнула я. – Все закончилось.

– Все закончилось… – повторил Ниил растерянно, а потом вдруг испуганно улыбнулся, как будто его озарило. – Тесса, ты что… ты мне в любви призналась? А я… я тебе даже спасибо не сказал…