Цирк Обскурум

Я слаба, мое тело обмякло, когда меня снова поворачивают и заставляют встать на колени. Я почти падаю, чувствуя, как сперма и кровь стекают по мне, когда я смотрю на него сверху вниз. Он улыбается мне.

— Вот она, моя королева. Теперь оседлай своего короля. Я хочу посмотреть, как ты предъявишь права на меня.

— Даймонд, — предупреждаю я, тяжело дыша, моя киска и задница болят, но он не дает мне отсрочки. Он поднимает и сажает меня на свой ожидающий член. Положив руки на мои бедра, он заставляет меня оседлать его. Опустив руки вниз, хватаясь за его бедра позади меня, чтобы удержаться на ногах.

Он двигает мной быстрее, заставляя оседлать его член, и мое изнеможение сменяется желанием — желанием увидеть, как мой идеальный мастер манежа разваливается на части из-за меня. Постанывая, я двигаю бедрами, глядя вниз на Даймонд, раскинувшегося подо мной. Он стонет, давая мне понять, что ему это нравится, поэтому я ускоряюсь, подпрыгивая на его члене, когда его взгляд опускается на мое влагалище.

Его взгляд темный и голодный, его руки скользят по моей коже, пока моя сила растет. На мгновение я беспокоюсь, что причиню ему этим боль, и Даймонд это понимает.

— Возьми мою плоть. Разрежь ее своими картами. Она твоя, Куинн. Цирк владеет моей душой, но у тебя мое сердце и тело. Я твой до конца, — клянется он.

Это обещание высвобождает что-то внутри меня, и я отдаюсь силе. Я оседлаю его сильнее, быстрее, беря то, что хочу, когда мои карты врезаются в него, заставляя его истекать кровью из-за меня. Все это время он подталкивает меня, требуя большего.

Власть, которую я имею над ним, над ними всеми, сводит меня с ума, когда остальные окружают меня. Руки и рты скользят по моей коже, пока я взлетаю все выше и выше, воспаряя к бездне наслаждения, которое только они мне дарят.

Они работают как один, чтобы дать мне то, что я хочу, но когда я снова падаю в их ожидающие объятия, я удерживаю взгляд моего директора манежа. Я выкрикиваю его имя, и с его собственным ревом он следует за мной в ожидающую темноту, наполняя меня своим удовольствием и любовью.

Дрожа, я покачиваю бедрами, преодолевая толчки, когда они рушатся на мою кровать, размягчающийся член Даймонда все еще внутри меня. Их зубы и руки оставляют следы на каждом дюйме моей кожи, и удовлетворение разливается по мне.

Именно тогда я чувствую зов.

Цирк тянется к нам, зовет нас.

Подняв голову, я выглядываю из-за полога палатки в темноту за ее пределами, ощущая угрозу в воздухе, когда перевожу взгляд на своих упавших людей.

— Надеюсь, у тебя еще осталось немного энергии. Нас позвали. Пора идти.

Их стоны заставляют меня смеяться.

Зов уводит нас не слишком далеко от цирка, всего лишь на окраину города и заброшенную электростанцию, где дети устраивали вечеринки, что очевидно, учитывая разбросанные повсюду бутылки и мусор. Я брожу по нему, моя маска на месте, а мои парни позади меня. Наши души трепещут как единое целое, когда мы отвечаем на зов, следуя за ним сквозь темноту в здание, где свернулась калачиком молодая девушка, сжимая в руках карту джокера.

Ее глаза расширяются, когда она видит нас, и она отползает назад, прижимая разорванное платье к телу. Я поднимаю руку, и парни отступают. Я читаю правду в ее глазах без необходимости что-либо говорить, и ярость наполняет меня.

Боль распознает боль. Мои призраки совпадают с ее призраками, и понимание проходит между нами, когда я опускаюсь перед ней на колени. Она сглатывает, ее язык высовывается, чтобы прикоснуться к разбитой, кровоточащей губе. Кровь покрывает ее бедра, когда она безуспешно пытается прикрыться, и я снимаю свой кожаный плащ и отдаю его ей. Не говоря ни слова, она оборачивает его вокруг себя, переводя взгляд с меня на моих мужчин.

— Кто ты? — спрашивает она.

— Твой ответ на зов, — признаю я.

Она опускает взгляд на карточку, которую все еще держит, и ее глаза расширяются от шока.

— До меня доходили слухи, сказки… Я не знала, правда ли это. Я надеялась… — Она смотрит на меня так, словно хочет убедиться, что я настоящая.

Я не предлагаю ни утешения, ни слов. Они не помогут.

Ей не нужно, чтобы я обнимала ее, когда она плачет.

Она позвала нас не поэтому.

Ей нужны монстры.

Ей нужны охотники.

Она хочет отомстить.

— Расскажи мне свои кошмары, — воркую я, вглядываясь в ее испуганное, покрытое синяками лицо.

Она бросает взгляд на разбитое окно, где ветер развевает сорванные занавески и до нас доносятся смеющиеся голоса.

— Они. Они — мои кошмары. — Она заглядывает мне в глаза. — Я хочу, чтобы они заплатили за то, что сделали со мной.

— Мы справимся с этим. — Я протягиваю ей руку, и она вкладывает в нее карточку. — Взамен у тебя есть выбор — присоединиться к нам или продолжать жить своей жизнью.

— Мне нравится моя жизнь. Это будет нелегко, но я хочу домой. Но я не могу, зная, что они все еще живы и где-то там, — признается она.

— Тогда позволь нам избавить тебя от этого страха. — Встав, я кладу карту в карман и улыбаюсь ей. — Оставайся здесь.