Цирк зажигает огни

… Обо всём этом я думал тогда, летом 1956 года на амурских берегах, не зная ещё многих и многих подробностей, обстоятельств, деталей, не обладая ещё даже минимумом собранного и освоенного материала, для того, чтобы начать писать своё повествование хотя в черновиках, хотя бы в отрывках, но – начисто, на машинке. Иначе не могу: у каждого литератора своя манера, свои привычки, свой опыт.

Но, впрочем, именно тогда я стал писать первую главу. Для того, чтобы сесть за неё, мне не хватало какого-то яркого факта, который послужил бы толчком, настроил на верную интонацию. А свободное время, между тем, у меня появилось. Все кинематографические дальневосточные дела складывались успешно, и я почувствовал, что могу начинать приступать к другой большой работе.

И вот однажды как-то случайно мы разговорились о прессе, о её роли в судьбе цирковых артистов, и я попросил Юрия Владимировича:

– А когда о вас появилось первое упоминание в печати? Наверное, уже в середине тридцатых годов, когда вы пришли к своему номеру?

Юрий Владимирович усмехнулся и ответил мне загадочно, чуть нараспев:

– Те газетные материалы – само собой! Но впервые моё имя в печати прозвучало в восемнадцатом году! – И, выждав паузу, продолжил:

– Четырнадцатого августа восемнадцатого года в информационной заметке в газете «Правда» сообщалось о детском утреннике в Сокольниках. Говорилось о том, что в первом отделении была показана кинолента «И мы как люди», а во втором – славились лучшие дуровские животные: пёсик Пик, который был назван исполнителем главной роли только что просмотренного фильма и поименован так «Пик Пикович Фокс-Терьеров», крыса Финька и другие четвероногие друзья-артисты. Завершалась заметка словами о том, что «выступил также внук В. Л. Дурова – Юрочка, прочитавший несколько стихотворений, которые очень понравились детям».

До сих пор наизусть помню! Так что моё первое выступление было чтецким, но всё же артистическим.

В тот же вечер я сел за свою любимую пишущую машинку «Континенталь», которая, бедняжка, недавно тонула в одном из притоков Амура прямо на нанайской лодчонке. Старик нанаец, помнится, кричал: «Ругай меня, ругай! Моя перевернула твой лодка и патапила твой чимадан!» Однако было неглубоко, машинку достали, высушили, местный мастер смазал её, и вновь она стрекочет на маленьком столике в гостиничном номере. И на чистой странице появляется первое название первой главы:

Дедушкин внук

Родился Юрий Владимирович 12 января 1910 года. Через восемь лет, как вы теперь уже знаете, его имя как маленького артиста впервые будет упомянуто в прессе. Но это выступление не станет премьерой, потому что премьеры, правда, в кинематографе были и прежде.

Однако, прежде чем рассказывать о них, надо хотя бы кратко поведать о семье самого'Владимира Леонидовича Дурова, дедушки Дурова, как его зачастую называют. У него и у его жены Анны Игнатьевны было трое детей: дочь Наталья Владимировна, актриса эстрады и кино, рано ушедшая из жизни, Анна Владимировна Дурова-Садовская, принявшая после смерти своей матери на себя все хлопоты по Уголку зверей, и сын Владимир Владимирович,

прямо унаследовавший профессию отца. К сожалению, работать на аренах ему довелось недолго – лишь три года: с 18 до 21 года. Скончался он от туберкулёза.

Юрий Владимирович – сын Натальи Владимировны Дуровой и одного из представителей московской знати. Наталья Дурова была первой в России женщиной-конферансье. Работала она в театре Валиева «Би-ба-бо». Иногда снималась в кино. Вот это-то обстоятельство и определило раннюю актёрскую судьбу сына. Мать прочила ему актёрскую карьеру, мечтала об известности, популярности, славе… Малышом Юра был симпатичным, кудрявым, забавным… Как-то увидел его представитель кинофирмы Ханжонова и предложил матери снять сына в нескольких фильмах, где требовались маленькие артисты.

Первая проба оказалась первой ролью. Юру поставили перед «юпитерами» без рассеивателей и стали втолковывать задачи:

– Улыбнись, детка… Сделай грустное выражение лица… А теперь скажи «мама» и посмотри на яркий свет…

Так продолжалось долго, чуть ли ни весь день. А ночью малыш ревел от нестерпимой боли в глазах. Мать, прикладывая крепкий чай и свинцовые примочки, ругала себя на чём свет стоит и клялась, что никогда больше не позволит издеваться над ребёнком!

Но постепенно Юра привык к съёмочной площадке, научился по мере сил и возможностей остерегаться слишком яркого прямого света и даже полюбил съёмочный процесс.