Цирковой поезд

– Я не беспокоюсь о твоих поступках, Лена, ведь я уверен в тебе. Но вот другим здесь доверять не стоит. И раз уж ты не сумела скрыться от них, то лучше просто не вступать в разговоры. – Он подвинул тарелку поближе к ней. – А теперь, пожалуйста, ешь. Предсказываю, что на десерт будет свежая пахлава, – произнес Тео и указал на другую бумажную коробку, которую принес с собой.

– Правда? – просияла Лена и взяла фалафель.

– Правда, – кивнул папа.

Александр пристально наблюдал за тем, как Тео отрывал липкую бумагу от пахлавы. Когда он положил десерт на тарелку перед Леной, то сел на стул, взял стакан и глотнул воды. Тут-то Александр и улыбнулся.

«Вот оно, – подумал он. – Обеспокоенность во взгляде, тень сомнений, слишком крепко сжатый стакан в руке. Все признаки кричат о том, что ему есть что скрывать». Но Тео отлично держал себя в руках, а потому не прошло и секунды, как он стал прежним. Правда, Александра ему все равно не удалось провести.

Мальчик было открыл рот, чтобы начать расспросы, но быстро замолк. Он подумал, что Тео слишком многим пожертвовал, чтобы лицо его дочери сияло, когда она видела отца, и слишком много усилий приложил, чтобы обеспечить ей то детство, которого сам Александр был лишен.

В тот момент он решил, что лучше помолчать. Зачем беспокоиться о Лене, если у нее такой заботливый папа? Тео был не единственным, кто хотел похоронить свое прошлое, думал Александр, вспоминая ту злополучную ночь в амбаре.

Глава двенадцатая

В конце октября все трое отправились обратно в Лондон. Несмотря на то, что Франция и Великобритания объявили войну Германии, Хорас настаивал на том, чтобы цирк не обращал внимания на распри между державами, так как считал «Мир чудес» сам по себе отдельной страной, вне конфликтов и распрей, и полагал, будто может обеспечить ему защиту от внешних событий.

Тщательные досмотры на границах и внезапно нагрянувшие инспекции местных отделений СС были не редкость. Цирку выдали особое разрешение беспрепятственно перемещаться по континенту. Хорас понимал нацистов: он знал, что им нравится, а чего стоит избегать. Он приказывал Йохану снимать макияж и тщательно мыть лицо перед каждой проверкой, которую они проходили. Двум румынским близнецам было велено лгать о своем происхождении и говорить с итальянским акцентом. Опасаясь, что СС примут Ннеку за мулатку, он всякий раз заставлял ее закрашивать все остальное лицо так, чтобы оно было под цвет белому пятну. На наложение такого макияжа у художников-гримеров уходили долгие часы.

Александру повезло в том, что он был похож на отца. С его русыми волосами и голубыми глазами он не привлекал внимание офицеров, которые проходили по всему поезду и проверяли документы у циркачей. Чедвик услужливо предлагал им закуски, выпивку и развлечения, и если все шло гладко, то процедура проверки заканчивалась довольно быстро.

На той неделе, когда должна была состояться премьера, доктор Уилсон позвал Тео к нему в медчасть.

– С Леной что-то не так? – нервно спросил Тео, присаживаясь напротив доктора.

– Совсем наоборот. Я бы хотел поговорить с тобой об одном исследовании, о котором прочитал совсем недавно, – отозвался доктор, доставая стопку газет и кладя их на парту. – Тут есть одна занимательная заметка об экспериментальном, но многообещающем виде лечения полиомиелита. Открытие совершила одна сельская медсестра из Австралии. – Доктор Уилсон указал на стопку шерстяных тряпок. – Метод заключается в том, чтобы смочить тряпки в горячей воде и обмотать их вокруг ног ребенка, после чего проделать серию упражнений, призванных вернуть подвижность, а в нашем случае разработать атрофированные мышцы ног.

Тео покачал головой:

– Лене хорошо и так. Не нужно пытаться ее «чинить».

– Полностью согласен, – кивнул доктор Уилсон. – Я считаю, что у нее нет никаких отклонений. Просто с развитием медицины можно попытаться использовать открывающиеся возможности.

Тео взял одну из тряпок и с сомнение оглядел ее:

– И это ваш новаторский метод?

– Признаюсь, и сам скептически отношусь к такому методу. Но ведь когда-то также смотрели на гипс, жгуты и аппараты искусственного дыхания, – продолжал доктор Уилсон. – Это лечение отличается от других общеизвестных способов. – Доктор замолчал, так как не хотел давать Тео ложных надежд, но в то же время желал вселить в него энтузиазм, который и сам испытывал. – Если все сработает, то это изменит ее жизнь.

Он продолжил описывать детали лечения, его длительность, что оно затронет и как будет чувствовать себя Лена во время процедур.

– Думаешь, это может сработать?

– Не могу ничего обещать, но как говорится, если не попробовать, то никогда не узнаешь.

Тем же вечером, когда Лена легла в кровать, Тео рассказал ей о находке доктора Уилсона.

– Позволь говорить прямо: это твой шанс. – Он помял уголок простыни. – Что бы ты ни выбрала, мы будем так же любить тебя.