Цитадель

Он повесил трубку со смешанным чувством удовольствия и непонятного раздражения. В глубине души он был задет тем, что Кристин не приглашена тоже. Но потом пришел к заключению, что это визит не светский, а скорее деловой. Он должен бывать в обществе и заводить знакомства, в особенности среди такого сорта людей, которые будут на завтраке у миссис Лоренс. И во всяком случае Кристин не следует ничего говорить обо всем этом. В пятницу он сказал ей, что будет завтракать с Хемсоном, и с облегчением вскочил в автомобиль. Он забыл, что очень плохо умеет притворяться.

Франсиз Лоренс жила в Найтсбридже, на тихой улице между Хенс-плейс и Уилтон-Кресент. Дом не поражал великолепием, как дом Ле-Роя, но здесь все говорило о выдержанном вкусе и богатстве хозяев. Эндрью приехал поздно, когда большинство гостей было уже в сборе: Топпи, Роза Кин, писательница, сэр Дудлей Румбольд-Блэйн, доктор медицины, известный врач и член правления «Кремопродукта», Никол Уотсон, путешественник-антрополог, и несколько других, менее ошеломительных личностей.

За столом Эндрью оказался рядом с миссис Торнтон, которая, как выяснилось из разговора, жила в Лейстершире и время от времени приезжала на короткое время в Лондон, в отель Брауна. Теперь Эндрью уже научился спокойно выдерживать церемонию представления новым людям, тем не менее он охотно спасся под прикрытие ее болтовни, возвращавшей ему уверенность, — материнского повествования о том, каким образом во время игры в хоккей дочь ее Сибилла, ученица Рединской школы, ушибла ногу.

Одним ухом слушая миссис Торнтон, принимавшую его молчаливое внимание за интерес, он умудрялся в то же время ловить обрывки учтивого и остроумного разговора, который велся вокруг, едкие шутки Розы Кин, увлекательный рассказ Уотсона об экспедиции в глубь Парагвая, в которой он недавно участвовал. Эндрью любовался непринужденностью, с которой Франсиз поддерживала общую беседу, в то же время внимательная к неторопливым, обдуманным репликам сэра Румбольда, сидевшего рядом с нею. Раз или два Эндрью ловил на себе ее взгляд, полусмеющийся, вопросительный.

— Разумеется, — с подкупающей улыбкой заключил свой рассказ Уотсон, — самым ужасным из всех моих испытаний было то, что, приехав домой, я сразу схватил инфлуэнцу.

— Ага! — сказал сэр Румбольд. — Так и вы тоже попали в число ее жертв. — Торжественно откашлявшись и водрузив пенсне на свой внушительный нос, он овладел вниманием общества. Сэр Румбольд чувствовал себя в своей сфере — он ведь в течение многих лет был в центре внимания широкой публики. Это именно он четверть века тому назад потряс человечество сообщением, что некоторая часть человеческих кишок не только бесполезна, но и определенно вредна. Сотни людей бросились сразу же удалять себе этот опасный отросток, и, хотя сэр Румбольд сам не был в их числе, слава об этой операции, которую хирурги назвали операцией «Румбольд-Блэйна», упрочила его репутацию врача-диетолога. С тех пор он не бросал оружия: подарил нации идею питания отрубями, бациллу молочной кислоты и «Иоргаут». Позднее он изобрел «Румбольд-блэйновский способ жевания», а сейчас, помимо деятельности в качестве члена правления множества обществ, составлял меню для знаменитой сети ресторанов Рейли. «Приходите, леди и джентльмены, дайте сэру Румбольд-Блэйну, доктору медицины, члену Королевского терапевтического общества, выбрать для вас калории!» Многие «законные» целители человечества потихоньку ворчали, что сэра Румбольда давным-давно пора вычеркнуть из списка врачей. На это мог быть один ответ: что такое список врачей без сэра Румбольда?

Сэр Румбольд сказал, отечески глядя на Франсиз:

— Одной из самых любопытных особенностей последней эпидемии было резко выраженное терапевтическое действие «Кремогена». Я имел случай упомянуть об этом на заседании правления на прошлой неделе. Мы не знаем средств против инфлуэнцы. А при отсутствии лечебных средств единственный способ бороться с ее убийственным действием состоит в том, чтобы развить высокую сопротивляемость, естественную самозащиту организма против приступов болезни. Я говорил, — и, льщу себя надеждой, говорил правильно, — что мы неоспоримо доказали, и не на морских свинках — ха-ха-ха! — как наши друзья, лабораторные исследователи, а на человеческих существах феноменальное влияние «Кремогена», организующего и возбуждающего жизнеспособность и сопротивляемость организма.

Уотсон повернулся к Эндрью, усмехаясь своей непонятной усмешкой.

— А что вы думаете о кремо-продуктах, доктор?

Захваченный врасплох, Эндрью невольно ответил:

— Это такой же точно способ снимать сливки, как всякий другой.

Роза Кин, бросив ему украдкой быстрый одобрительный взгляд, имела жестокость расхохотаться. Улыбнулась и Франсиз. Сэр Румбольд поспешил перейти к описанию недавней своей поездки в Тросэкс в качестве гостя Северного медицинского объединения.