Цитадель

Шли долго. Настроение у Томки испортилось: ну не верилось, что Долон настолько занят, что не может уделить ей хоть пять минут. Вот пришел бы и проводил ее к Чиа. Стервозина, живущая внутри, подначивала, науськивала и портила нервы, выстраивая догадки одна хуже другой. Если бы не работа, уже давно бы накрутила себя и, попадись Долон по пути, не сдержалась и устроила бы истерику. Тамара устала быть сильной и выдержанной. Отчаянно хотелось поплакать, поныть, почувствовать нежность и заботу.

«ПМС, что ли?» - мелькнуло подозрение. В такие моменты Томка становилась обидчивой, даже агрессивной, требовала внимания, еды и секса… - совсем как мужик, и не хотела ничего делать, а вместо этого вынуждена была укрощать послушников, которые, в принципе, оказались обычными детьми и подростками, и остро ощущала одиночество.

После нескольких поворотов перестала пытаться запомнить дорогу. Переходы и бесчисленные ступени слились в единый петляющий туннель. Прохлада, царившая в белых стенах, расслабляла. От усталости хотелось спать, а звук мерных шагов, еще больше наводил сонливость.

- Тут все ходы такие или намеренно по лабиринту водишь? – ныла она, плетясь за Пеной и зевая.

- И то, и другое. А если серьезно, не думала же ты, что Сахе выделят такую же комнату, как тебе?

- Что, не внушает доверия? – предположила Тамара. - «У меня-то не хоромы. Боюсь представить, где живет этот лысеющий пройдоха».

- Никакого, учитывая, что Саха - себялюбивый, шкурный вор. Темный.

- Темные, темные! – передразнила Тома. - Знать бы, в чем?! Пусть я не самая безукоризненная, но уж точно не хуже, чем обычный подданный империи.

- Да кто ж тебя знает? – улыбнулась сестра. – Бокаса утверждает, что ты - темное порождение, расставляешь сети на брата Долона! Войдешь в доверие и совершишь зло! – гротескно передразнивала проводница.

- Завидует. Не виноватая я, что ее сети остались без внимания. Воля Богов и только.

- Думаешь?

- Уверена.

Пена обернулась и проницательно посмотрела на нее.

- Долон тоже так считает, – задумчиво произнесла она и заметила, как Тамаа блаженно улыбнулась.

Свернув еще несколько раз, подошли к крутой лестнице с огромными ступенями, на которую даже высокая Тамара с трудом могла поставить ногу. Подняв голову, она нервно покашляла: после дневной вахты у жаркой печи не осталось сил, какое уж тут подниматься по закрученной, крутой лестнице, рассчитанной на гигантов. А для миниатюрной сестры ступеньки вообще казались ступенчатым выступом.

- Ты со мной? – Томке можно было и не задавать вопрос, потому что округлившиеся узкие глаза Пены, говорили красноречивее слов. – А взберемся?

- Не знаю. Я там еще не была, – промямлила подавленная проводница. – Если только ползком…

- Как уж получится, – выдохнула Тамара и, первой подойдя к выступу, поставила ногу. Поднимать ее пришлось высоко, и следовавшая за ней Пена, разглядела голые икры ног, показавшиеся из-под платья.

- Ты без исподнего? – поразилась сестра.

- С ним. Продемонстрировать?

- Не надо! – смущенно отшатнулась она.

«Какие тут все дикие! Увидела бы стринги с двумя ниточками на заднице, поди дар речи потеряла бы! А хорошая идея! Надо бы себе чего-нибудь сварганить, а то шастать в жару в панталонах по колено не очень-то приятно».

Через десяток ступеней Тамара беззастенчиво толкала спутницу под зад, помогая взобраться на очередной выступ, поэтому хорошо разглядела под серым плащом сестринские широкие полосатые штаны из подобия льна.

- Это у вас так модно? – не удержалась она.

Пена покраснела.

- Ладно, будет время, займемся трусами.

- Чем?

- Трусами! - и принялась рассказывать об их преимуществах.

- А зачем они мне?

- А что, некому показать?

Сестра еще пуще покраснела, захлопала глазами и смутилась.

- Ладно, сосредоточимся на карабканье.

Они обе тяжко вздохнули.

***

Хуже этих восьмидесяти шести ступеней, которые насчитала Томка, ничего не могло быть. Послеполуденное солнце слепило и изводило жаром. Они взмокли и к концу, заткнув длинные полы за пояс, без смущения сверкали всем, чем можно, и даже не краснели. Да и как иначе, если уже на двадцать третью Тома тоже забирались ползком.

- Обратно я не пойду. Буду там спать! – бормотала она.

- И я, – тяжело дыша, поддакнула Сестра.

Ослабев, наплевательски разлеглись на ступеньках и стали рассматривать безмятежное синее небо.

- Для кого это соорудили? Для гигантов-силачей?

Пена ответила, но не на заданный вопрос:

- Больше туда не поведу! Пусть тебя Ло тащит на себе!

- Он же на службе, – поймала на слове Тамара.

- А как отслужится, так пусть и идет! – задыхаясь, возразила раздраженная Сестра и вытерла со лба капельки пота. - Он большой, сильный, пусть тренируется дальше, а я маленькая и немощная.

- Не расстраивайся, – попыталась утешить Тома. - Кто не может летать, высоко заползает. Ползем дальше?

Сестра устало хмыкнула.

Отлежавшись, двинулись вперед. Но к их ужасу и стыду заметили, как с последней ступени на них с любопытством взирали Чиа, маленький, сухой мужчина с козлиной бородой и Млоас.

- Он… Пусть он тебя тащит! – прошипела проводница, указывая на Млоаса дрожащим от перенапряжения пальцем.