Цитадель Гипонерос

Дымный полумрак полосовали слепящие вспышки световых бомб и лучи высокой плотности. Нападающие неумолимо продолжали продвигаться. Викарии провели их тайными галереями и они, используя элемент неожиданности, овладели большой частью епископского дворца. Теперь они добрались до подвалов, осаждать которые оказалось несколько труднее, поскольку броневое покрытие было так спроектировано, чтобы противостоять разрывам бомб. Бои вспыхнули с удвоенной силой, когда защитники, осознав необходимость создать последний бастион между имперскими силами и убежищем, где укрылись муффий с Мальтусом Хактаром, бросились в битву с энергией отчаяния. Их заградительный огонь, их мины и древние фугасные гранаты отсрочили исход, но потери, нанесенные вражеской армии, не мешали ей бросаться нескончаемыми волнами на очаги сопротивления и давить их числом. Диски наемников сеяли хаос, и сладковатый запах крови смешивался с запахом обугленной плоти и металла.

— Не упрямьтесь так, Ваше Святейшество! — проворчал шеф-садовник. — Через несколько минут коридоры в мастерскую дерематов перекроют.

— Идите, Мальтус: никто не заставляет вас разделять со мной судьбу. Даже ваш драгоценный Двадцать четвертый…

Барофиль Двадцать пятый обнял Жека за плечи и прижал к себе, как бы прикрывая щитом своего тела. Осгорит с беспокойством взглянул на полуоткрытую дверь, из которой вырывались густые клубы дыма, затем вернулся к своему:

— А вы, что вас заставляет разделять судьбу этих четырех крио?

— Вы знакомы с Додекалогом, книгой пророчеств Захиэля?

Мальтус Хактар раздраженно покачал головой.

— Вы думаете, сейчас самое время для…

— Я твердо убежден, что эти четверо — из числа двенадцати Вестников Храма Света, двенадцати Рыцарей Откровения…

— Вы тоже, и вы тоже из их числа! — вскричал Жек.

Муффий присел перед анжорцем, ухватил его за плечи и до мучительности серьезно всмотрелся в него. От вспышек света и грохота оружия выражение его лица казалось трагичным.

— Отчего вы так говорите?

— Я видел это в индисских анналах, в храме света, — ответил анжорец, не дрогнув встретивший пристальный взгляд собеседника.

— Значит, вы побывали в храме света, описанном Захиэлем?

— Не принимайте его россказни за чистую монету, Ваше Святейшество, — загудел главный садовник. — Может, он и путешествует силой мысли, но он всего лишь ребенок!

— Я вас уже видел в этой комнате раньше, — продолжал Жек, упорно глядя на муффия. — Вы часто приходили со своим другом, вы рассматривали саркофаги, вы падали на колени, вы плакали, а потом снова вставали, вы спрашивали своего дорогого Адамана, действительно ли он ничего не чувствует, и он вам отвечал, что Крейц пока что не заговаривал со своим ничтожным слугой…

Потрясенный Барофиль Двадцать пятый несколько долгих мгновений не знал, как отреагировать. Его пальцы в белых перчатках машинально впились в плечи Жека. Мальтус Хактар уставился на анжорца с выражением отца, обнаружившего, что его сын — монстр.

— Так вы за нам следили… — пробормотал муффий.

— Это не слежка, — поправил Жек, — а ментальная разведка, подготовка к нашей операции… — И добавил со слезами на глазах: — Все пошло не по плану…

— В любом случае, ничего еще не потеряно! — поручился Барофиль Двадцать Пятый с убедительным нажимом в голосе, который, как понял Жек, в основном предназначался для того, чтобы уговорить самого себя.

— Ваш друг прав, — сказал Жек, указывая на шеф-садовника. — Вы должны идти. Я-то умею путешествовать с помощью мысли, и я пока могу подождать. — Он похлопал по карману куртки. — У меня есть коробка со шприцами…

— Вы не знаете, как отключать морозильные камеры, — возразил муффий.

— Покажите мне.

— Это сложные механизмы, и я побаиваюсь, что вы пропустите этап. Кроме того, вам понадобится поддержка, чтобы помочь вашим друзьям: вышедшим из крио требуется время, чтобы восстановить координацию. Когда они возвращаются к жизни, то уязвимы, как новорожденные. Я положусь на Крейца и остаюсь с вами! Но я замечу, что мы еще не знаем вашего имени…

— Жек Ат-Скин… Махди Шари говорит, что с товарищами по Индде можно обращаться на «ты»…

Лицо Верховного Понтифика озарила теплая улыбка.

— Для меня большая честь, мой дорогой Жек, что ты считаешь меня своим, и я приветствую тебя в епископском дворце Венисии.

Он торжественным жестом стащил огромный перстень, сиявший на безымянном пальце его правой руки, и вручил его анжорцу.

— Это кольцо понтифика, джулианский кориндон. Прими его в знак благодарности и дружбы.

— Вы с ума сходите, Ваше Святейшество! — взревел Мальтус Хактар. — Только у муффиев есть право носить этот перстень!