…психоанализ — это школярство взрослых людей. Мол, скандалы и безобразия раскрывают нам человека, вся драма существования разыгрывается между свиньей и сублимированным существом, в которое пытается превратить человека культура.
— Я надел свой пиджак, — сказал он внезапно, — для того, чтобы рассказать уже известные тебе вещи.
Кондуктору, пишущему стихи, живется лучше, чем стихотворцу, не служащему в кондукторах.
Увы! Толстые умеют лучше на этом свете обделывать дела свои, нежели тоненькие.
Ему нравилось не то, о чем читал он, но больше само чтение или, лучше сказать, процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит какое-нибудь слово, которое иной раз черт знает что и значит.
Мы никогда не уважали бы себя, ощути мы внутри хоть каплю подлости. О нет! Мы — каждый из нас, бескрылых, ощипанных птиц, мыслящих тростинок и прямоходящих некопытных безрогих — уверены, что в нас нет ни атома подлости. Но зато мы являем собой коацерватную лужу, где есть и капелька ненависти, и капелька ревности, и капелька раболепия, и капелька высокомерия, и капелька алчности. И каждая из этих капелек может разлиться в озеро подлости, море чужого горя и океан нашей собственной безысходной тоски по утраченному добру…
Вы должны иметь приличных, хорошо одетых детей, а ваши дети тоже должны иметь хорошую квартиру и детей, а их дети — тоже детей и хорошие квартиры, а для чего это — черт его знает.
Когда не понимаешь ни бельмеса, читается очень легко.
Лучше сто баранов, предводительствуемых одним львом, чем сто львов, предводительствуемых одним бараном.
Конечно, судьба умеет зло пошутить. Если вот сейчас, когда ты читаешь эту строчку, на твой дом свалится метеорит — ну, значит хана тебе, и тут даже я не сумею помочь. Но, кажется, ты счастливо пережил это мгновение.
Такого рода картинки нравятся холостякам средних лет, а иногда и тем старикашкам, которые подзадоривают себя балетами и прочими пряностями.
— Дорогой коллега — я ведь могу вас так называть, правда? — хорошо бы мы выглядели, если бы смертью можно было от всего отвертеться.
…большинство женщин чертовски глупы и наивны. Тем не менее они могут побольше нашего. Самые храбрые из них храбрее нас, самые способные — способнее, а самые сволочные — сволочнее.
Он мог делать все, однако его работа заключалась именно в том, чтобы не делать ничего, и притом грациозно.
Слишком много сознания и даже всякое сознание — болезнь.
Я сумасшедший борец, который любит только пить пиво и пердеть.
«Маркиза вышла в пять, — подумал Карлос Лопес. — Где, черт побери, я читал это?»
— Вы пьете, — продолжало подобие бородатого эльфа, — чтобы сделать мечту явью, не так ли? Чтобы вам показалось, что то, чего вы добиваетесь, уже принадлежит вам, или то, что ненавидите, уже побеждено. Вы пьете, чтобы убежать от реальности, и самое смешное состоит в том, что сама реальность и есть мечта, призрак.
И есть еще чистый вакуум, хотя я не знаю, кто бы мог думать о грязном вакууме.
Наш мир стал таким местом, где мудрее всего держаться порознь.
Для меня деревья дороже леса.
Для истинно великого ничто не является малым.
Того, кто его ко мне послал, я бы хотел послать на столько букв, сколько у него извилин в голове, а их у него от силы три!
…умный человек — или пьяница, или рожу такую состроит, что хоть святых выноси.
Запомни, если девушка подарила тебе ключ от сердца, не радуйся, завтра она сменит замок.
Старый конь борозды не испортит: он в нее ложится и спит.
Жизнь — как зебра: полоска черная, полоска белая, а в конце — жопа!
Это будет зловещая книжка. Так что если кто-то хочет посмеяться, то пусть эту книгу не читает, а идет в магазин, покупает себе колбасу, ест ее и хихикает.
В пользу регулирования рождаемости, как правило, выступают те, кто уже родился.