Цицианов

Усовершенствование дороги резко повышало ее безопасность не только потому, что снижался риск свернуть шею на крутом спуске или сорваться в бушующий Терек с хлипкого моста. Новый путь предусматривал уничтожение более двух десятков переправ с одного берега на другой, поскольку теперь движение осуществлялось не постоянными скачками от одного «проезжего» места к другому, а по достаточно протяженным участкам, претендующим на звание шоссе. Мосты были излюбленными местами разбойничьих засад, их охрана оказывалась трудным делом. Сокращение числа переправ позволяло создавать при них сильные посты, а не символические пикеты, нередко становившиеся жертвами горских набегов. Зимой 1802/03 года Цицианов лично осмотрел дорогу от Моздока до Тифлиса через Дарьяльское ущелье и пришел к заключению, что «приведение дороги сей в такое положение, чтобы войска, артиллерия и доставление нужных снарядов имели сообщение с Грузией без великих трудов и казенного убытка, не менее может стоить как 200 000 рублей. Несмотря на столь знатную сумму для сбережения казны Его императорского величества и для государственной пользы существование сего пути сопряжено с необходимостью, ибо за одно доставление из Моздока в Грузию по комиссариатской части для здешних войск амуниции и снарядов для артиллерии издерживаемо бывает ежегодно до 50 000 рублей; следовательно в 10 лет составит 500 000 рублей. Из коих, обратив половину на устроение дороги, издержанная сумма в непродолжительном времени с пользой очистится, не упоминая о дальновидных пользах торговли, долженствующих неминуемо в дальнейшем доставить России при свободном сообщении с Персией нарочитое приращение»[486]. Князь решил улучшить дорогу через Дарьяльское ущелье путем «исправления» наиболее опасных и труднопроходимых участков, а также строительства укреплений, ограждавших путников от нападений горцев. Император идею одобрил, но денег для ее воплощения не дал, ссылаясь на тяжелые тучи, затянувшие политический горизонт в Европе. Отверг он и предложение назвать трассу Владикавказ—Тифлис «Александровым путем». Скупость Петербурга не обескуражила князя. Несмотря на дефицит средств, в самом узком и самом важном участке Дарьяльского ущелья, селении Ларе, было основано укрепление. Прежнему владельцу этих земель, осетинскому старшине Дударову, были предоставлены угодья в других районах, определены пожизненная ежегодная пенсия в 350 рублей и чин капитана армии. Кроме того, используя местные ресурсы, Цицианов сумел проложить дорогу длиной более 100 километров от крепости Сурам до Кутаиса. Эта дорога вскоре приобрела очень большое военно-стратегическое значение.

Однако во второй половине 1803-го — начале 1804 года в Петербурге поняли, что не следует экономить на единственном пути, связывающем Россию с Грузией. Осенью 1803 года многие важнейшие пункты дороги вообще остались без охраны, поскольку эпидемия буквально опустошила селения осетин в Тагаурском ущелье и некому было встать на пути чеченцев и ингушей, сделавших грабеж караванов своим основным занятием. Это обстоятельство стало еще одним поводом обращения Цицианова к Александру I с просьбой ускорить выделение средств на строительные работы. Царь незамедлительно указал министру финансов ассигновать требуемые суммы[487].

19 апреля 1804 года Александр I одобрил предложения Цицианова «Об устроении в Грузии удобнейшего и безопасного дорожного сообщения». Он повелел ассигновать ежегодно по 6 тысяч рублей в течение пяти лет и составить подробный план дорожной сети в Закавказье[488].

Хотя в 1811 году Военно-Грузинская дорога была передана в ведение Главного управления путей сообщения, ее жизненно важное значение для Отдельного Кавказского корпуса заставляло командование уделять ей особое внимание. Любые попытки горцев нарушить связь с Россией жестоко пресекались. Расположение трассы во многом объясняет тот факт, что столь много усилий было затрачено на первоочередное «замирение» народов, живших на территориях, к этой дороге примыкающих, — кабардинцев, осетин и ингушей. Даже в начале 1830-х годов на участке между Ларсом и Коби не везде могли разъехаться две повозки. Поэтому движение караванов было организовано так, чтобы они не встречались в пути. Ощущался дефицит в помещениях для проезжающих, а те, которые имелись, поражали своей теснотой, неопрятностью и сыростью. Всякого рода услуги и продукты на дороге стоили немыслимо дорого. Несмотря на постоянные улучшения трассы, падения в пропасть и ушибы от камней, сорвавшихся со скал, считались печальной неизбежностью[489]. Только в 1837 году дорогу привели в относительный порядок, и по ней без особых приключений проследовал из Тифлиса во Владикавказ император Николай I. Еще сорок лет спустя военный корреспондент Г К. Градовский проехал здесь на Кавказский фронт «в карете на лежачих рессорах, удобно влекомой крупной рысью спокойно бегущих лошадей»[490].