Цицианов

Заслуги Цицианова как основателя светского образования в Закавказье особо заметны на фоне того, что следующие шаги в этой области были сделаны более четверти века спустя. В 1830 году Тифлисское училище преобразовали в гимназию, учредили при ней Благородный пансион, открыли в Телави, Гори и Кутаиси уездные училища[510]. О том, что дело народного просвещения было поставлено Цициановым на прочную основу, свидетельствует переписка его преемника Гудовича и министра Завадовского. Успехи в изучении русского языка оказались столь велики, что возникла необходимость в введении курса «нравственных наук», математики и рисования. В следующем же учебном году планировалось начать преподавание географии и истории. Служащие тифлисских учреждений князь Бебутов, Сараджев, Чубинов и Амвросов подготовили к печати «перевод Грузинской истории». В списках учащихся кроме детей грузинских дворян — сыновья шекинского и элисуйского ханов[511].

* * *

С именем Цицианова связаны и шаги по развитию системы здравоохранения на Кавказе. Свою деятельность в этом направлении он начал с того, что приказал проводить поголовное оспопрививание в калмыцкой степи. Кроме сохранения жизни тысячам кочевников, это мероприятие имело колоссальное значение в борьбе с эпидемиями на всем пространстве от Черного моря до Каспия. Дело в том, что гурты калмыцкого скота ежегодно пригонялись в различные районы края, и вместе с погонщиками распространялась зараза[512].

До начала XVIII столетия корабли из дальних стран заходили в те порты, которые выбирал кормчий, исходя из интересов владельца груза и погодных условий. Чума, буквально опустошившая Марсель в 1720 и 1721 годах, коренным образом изменила правила мореплавания. Сначала во Франции, а затем и в других странах ввели систему карантинов: все суда были обязаны заходить только в ту гавань, где имелись специальные карантинные заведения. В России карантинные правила и учреждения появились при Павле I. Уже в самом начале своей деятельности в Закавказье Цицианову пришлось познакомиться со страшной гостьей — чумой, регулярно посещавшей Грузию и Южный Дагестан вместе с торговцами и паломниками из Персии и Турции. Поэтому всеподданнейшим рапортом он ходатайствовал об устройстве четырех карантинных застав: в Сураме — на границе с Имеретией, в Цалке — на турецкой границе, в Караклисе и Шамшадильской провинции — на путях, по которым шли караваны из Персии[513]. Указом Александра I от 23 октября 1803 года во всех предложенных Цициановым пунктах были устроены таможни. При этом таможня, существовавшая ранее в Моздоке, упразднялась. Это рассматривалось Цициановым как шаг в направлении умиротворения воинственных племен Северного Кавказа: «Новые выгоды, имеющие открыться горцам в беспошлинной торговле простыми и малозначащими их изделиями, возрождая в них склонность к промышленности, в продолжении времени сделаются вернейшим средством к обузданию дикости их обычаев и к смягчению нравов через частое сообщение с Кавказской линией…»[514] Следующим шагом стало уничтожение внутренних таможен — средневекового пережитка, характерного для примитивных фискальных систем. Александр I посчитал эти меры разумными и 23 октября 1803 года подписал соответствующий указ[515].

Поскольку гигиена и борьба с эпидемиями были связаны теснейшим образом, три пункта предписания тифлисскому коменданту касались санитарного режима. Он должен был следить за тем, чтобы «на улицы никто никакой нечистоты или стервы не кидал, и против чьего дома найдется, велеть тому вычистить; приискать за городом место для заведения бойни и по одобрению моему заявить, чтобы в городе никакой скотины не бить, а битую уже привозить в лавку и всегда чистым полотном покрывать, растолковав им, что от битья скотины в городе делается смрад и вредный для людей запах; покрывать же, чтобы не пылилось мясо и не безобразно было видеть — что все это делается для сбережения здоровья жителей, что здоровье дороже денег, а потому и жалеть последнего для первого глупо». Главнокомандующий приказал также перенести за город кожевенные заводы, «которые не могут быть терпимы в городе от скверного запаха». В целях пожарной безопасности все лавки должны были закрываться не позднее семи часов вечера с обязательным погашением печей и осветительных приборов в них. Чтобы злоумышленники не могли использовать яд, «мышьяк и другие вредные зелья», разрешалось продавать только в одной лавке «надежнейшего купца, которому без порук не продавать, и за всякое несчастье имеет он отвечать, буде докажется, что он продавал неизвестным или не имеющим поручительство людям ядовитые растения или составы, могущие по неведению и неосторожности быть причиной гибельных следствий и даже самой смерти»[516].