Цицианов

Итак, инициатива оказалась в руках противника, а отдельные русские отряды не всегда успешно взаимодействовали. 26 июня в предписании Лисаневичу Цицианов выразил свое возмущение тем, что тот не пришел на помощь Карягину, принявшему неравный бой у Аскарана[765]. На ситуацию заметное влияние оказало то, что ряд правителей отказался от выполнения своих союзнических обязанностей. Конница Ибрагим-хана Карабахского не пришла на помощь русским войскам, оказавшимся в сложном положении возле крепости Шуша. Мустафа-хан Ширванский не желал прямо участвовать в войне с Россией, но боялся персов и рассчитывал на то, что последние оценят любую помощь в борьбе с сильным северным соседом. В то же время он старался руками шаха отодвинуть русские войска подальше от своих владений. Этим и объясняется то, что он обманул Баба-хана, известив о прибытии в Баку торговых русских судов, тогда как это был отряд военных кораблей с десантом, направлявшийся к южному побережью Каспия для «диверсии». Расчет был прост: не опасаясь за свои владения, шах отправит войска за Араке. Обман же легко выдавался за ошибку: хан во флоте не служил и мог принять военный фрегат за купеческий бриг. Кроме того, Мустафа-хан ложно извещал персидское командование об отсутствии в Тифлисе сильного гарнизона и вообще каких-то серьезных резервов.

Русские не смогли удержать персов на обмелевшем Араксе. 11 июня передовые части Аббас-Мирзы атаковали отряд Лисаневича. Как говорилось в рапорте, «атака персиян была столь стремительна, что в запальчивости они выдержали наш артиллерийский огонь, но, подойдя на ружейный выстрел, смешались и начали отступать». После нескольких неудачных, хотя и смелых попыток смять русскую пехоту персы утратили боевой пыл и стали беспорядочно отступать, преследуемые казаками и сотней карабахской конницы, которой командовал сын Ибрагим-хана[766]. Однако разгрому подвергся только неприятельский авангард, главные же силы Аббас-Мирзы надвигались как туча, и Лисаневич благоразумно решил укрыться в крепости Шуша. В результате полковник Карягин 21 июня 1805 года остался один на один со всем персидским войском. Четыреста человек против тридцати тысяч, один против семидесяти пяти. Опытный командир знал, что самым страшным врагом летом является жажда, и потому, построившись в каре, проложил себе дорогу к речке Оскорань, на берегу которой расположился в укрепленном лагере. Поначалу настроение у солдат было неплохое — подавляющее численное превосходство персов их не пугало. Они видели, как лихо действует на поле боя карабахская конница, и с часу на час ждали помощи союзников. Они также были уверены, что при первом известии о их нелегком положении явится Лисаневич со своими егерями. Однако минуло три дня, а никакой подмоги не приходило. Оказалось, что сын Ибрагим-хана Абдул-Фет-ага уже изменил своему отцу, и его конница стоит в одном строю с персами. Сам Лисаневич тоже оказался в фактической осаде: не только подавляющее большинство мусульманского населения Шуши заняло враждебную русским позицию, но и почти все многочисленное ханское семейство убеждало своего главу поднять мятеж. Фактически один Магомет-хан сохранил верность данной присяге. Разделить свой и без того небольшой отряд на две части Лисаневич опасался, отправить все силы на выручку Карягина было еще более рискованно, поскольку в таком случае переход карабахцев на сторону противника становился делом решенным. В результате в тылу у русских войск оказывалась практически неприступная вражеская крепость, а сами они в чистом поле встречались с огромным персидским войском с минимальными шансами уцелеть. Цицианов пытался приободрить Лисаневича и побудить его к большей активности: «Не удивляюсь я тому, что Ибрагим-хан Карабагский не дает содействия своей конницей, но весьма странно мне, что вы остаетесь прикованный к крепости, в то время как полковник Карягин находится в опасности»[767]. Но все без результата.

Будь под командой Аббас-Мирзы более боеспособные войска, он вполне мог бы вписать свое имя в военную историю. Но в его распоряжении имелись только недисциплинированные, плохо обученные и нестойкие в случае неудач отряды. Он решил отрезать русских от ручья — единственного в том месте источника воды, и для этого на ближайших высотах приказал устроить фальконетные батареи. Если бы их заняли солдаты, имевшие хоть какое-то понятие о порядке караульной службы, положение Карягина могло стать безнадежным: в знойные дни без воды самый храбрый солдат терял способность не то что сражаться, но даже двигаться. Однако с наступлением темноты персы не удосужились выставить пикеты. Отряд под командованием поручика Клюкина и подпоручика князя Туманова сделал смелую вылазку, в ходе которой сумел не только набрать воды во все имевшиеся фляги, бочки и бурдюки, но также разогнать гарнизон укреплений и утопить в болоте фальконеты из-за невозможности взять их с собой. Но повторить такой рейд уже не представлялось возможным — персы вновь устроили батареи и усилили их охрану.