Цицианов

Покинуть вагенбург Карягин также не решался, опасаясь неприятельской кавалерии. Главная же проблема состояла в большом количестве раненых, для перевозки которых не хватало лошадей. Почти все они были перебиты ядрами, градом сыпавшимися на русские позиции. 27 июня персы применили нехитрый, но действенный прием: сменяя одну часть другой, они атаковали непрерывно в течение всего светового дня, рассчитывая на то, что егеря упадут от изнеможения. Физические силы защитников лагеря не иссякли, но 16-часовой штурм надломил волю поручика Лисенко, и он сдался с 36 нижними чинами. Еще 20 человек, не надеясь устоять при следующем приступе, перебежали к противнику после боя. Это было настолько позорное событие в истории русской армии, что отечественные военные историки впоследствии отказывали поручику Лисенко в русском происхождении и считали его «французским шпионом»[768]. Но этот «шпион» с молодых лет служил в армейской пехоте и отличился при штурме Гянджи. В представлении Лисенко к ордену Святой Анны 3-й степени говорилось: «Находясь при колонне, генералу Портнягину вверенной, и, найдя удобный проход, препровождая оную, и при сем случае при штурме Ганжинской крепости кидался во все опасности и повергал сопротивляющихся неприятелей, чему был означенный генерал-майор свидетель». Дальнейшая судьба Лисенко неизвестна, но можно предполагать, что он оказался в составе особого батальона персидской армии, состоявшего из дезертиров и пленных. Около половины этой части (около тысячи штыков к 1828 году) состояло из поляков, а вторая половина — из этнических русских, принявших ислам[769]. Батальон сформировал беглый вахмистр Нижегородского драгунского полка Семен Яковлевич Маклинцев, дослужившийся у шаха до чина генерал-лейтенанта и известный как Самсон-хан. Дезертиры, принявшие ислам, безжалостно подавляли мятежи, «составляли надежду военачальников на штурмах и делах решительных». В декабре 1838 года по настоянию Николая I большая часть их получила прощение и вернулась на родину. Наибы Наумов, Лютенко, Матвеев и Монгольский, султан Степанов, бек-заде Лисецкий, Кондратьев и Сурменко, векиль-баши Иконников привели в Россию 597 бывших российских солдат вместе с их 206 женами и 281 ребенком. Около ста человек отказались идти в Россию[770]. Одного кавказского беглого фейерверкера судьба занесла в Среднюю Азию. Не рассчитывая на помилование за убийство офицера, он перебрался в Персию, а затем в Хиву. Там он нашел пушки отряда князя Бековича-Черкасского, уничтоженного хивинцами в 1717 году. Артиллерия позволила хану Алла-Кулу взять верх в войне с Бухарой, вследствие чего Сергей-Ага стал одним из самых влиятельных людей в этом среднеазиатском государстве[771]. Есть все основания предполагать, что именно русские дезертиры, воевавшие в рядах персидской армии, сумели убедить ослабевших духом солдат изменить присяге. По другим данным, Лисенко служил инструктором персидских войск в Нахичевани.