Цивилизация. Чем Запад отличается от остального мира

Тезис Вебера не бесспорен. Он полагал, что “рациональное жизненное поведение на основе идеи профессионального призвания” является одним из “конституционных компонентов современного капиталистического духа”[637]. Но в другом месте он признает иррациональный характер “христианского аскетизма”: идеальному типу “капиталистического предпринимателя… такого типа богатство ‘ничего не дает’, разве что иррациональное ощущение хорошо ‘исполненного долга’”, он живет для работы, а не наоборот – позиция, “столь иррациональная с точки зрения чисто эвдемонистических интересов отдельной личности”[638]. Еще большей загадкой для Вебера стала экономическая деятельность евреев[639]: “Еврейство находилось в сфере политически или спекулятивно ориентированного ‘авантюристического’ капитализма: его этос был… этосом капиталистических париев: пуританизм же был носителем этоса рационального буржуазного предпринимательства и рациональной организации труда”[640]. Вебер оказался на удивление слеп и к успехам католических предпринимателей Франции, Бельгии и других стран. Вообще, обращение с фактами – одно из главных недостатков его книги. Слова Мартина Лютера и Вестминстерского вероучения находятся в непростом соседстве с цитатами из Бенджамина Франклина и явно неудовлетворительными данными об образовательных успехах и доходах протестантов и католиков немецкого Бадена. Ученые (особенно экономический историк, фабианец Р. Г. Тоуни) позднее поставили под сомнение главный вывод Вебера о связи вероучения с моделью экономического поведения[641]. Так, движение к духу капитализма отмечено еще до Реформации в ломбардских и фландрских городах, а многие ведущие деятели Реформации выражали отчетливо антикапиталистические взгляды. Изучение жизни 276 немецких городов в 1300–1900 годах не выявило “влияния протестантизма на экономическое развитие”, если судить по урбанизации[642]. К подобным выводам пришли некоторые ученые, сопоставившие данные о разных странах[643].

Однако есть причины думать, что Вебер, даже ошибочно указав причины явления, установил нечто важное. Как он и указывал, после Реформации протестантские страны Европы развивались быстрее католических, и в 1700 году доход на душу населения этих стран сравнялся, а к 1940 году показатель протестантских стран превысил показатель католических на 40 %[644]. Экономическое положение бывших колоний протестантских стран с 50-х годов было лучше положения колоний католических стран, хотя религия и не является достаточным объяснением этого[645]. Из-за того, что Лютер находил очень важным индивидуальное изучение Библии, протестантизм поощрял грамотность, не говоря уже о печати, а эти две вещи, бесспорно, поощряли экономическое развитие (накопление “человеческого капитала”), а также науку[646]. Эти положения верны не только для таких стран, как Шотландия, где расходы на образование, количество школьников и уровень грамотности были исключительно высоки, но и для всего протестантского мира. Миссионеры-протестанты способствовали изучению грамоты, что способствовало развитию колоний. Однако этого нельзя сказать о миссионерах-католиках, действовавших со времен Контрреформации до Второго Ватиканского собора (1962–1965)[647]. Именно благодаря протестантским миссионерам в английских колониях школу посещало детей в среднем в 4–5 раз больше, чем в колониях других стран. В 1941 году более 55 % жителей нынешнего штата Керала были грамотны. Этот показатель выше, чем в любом другом районе Индии, он в 4 раза выше среднеиндийского и сопоставим с уровнем беднейших европейских стран вроде Португалии. Это произошло потому, что протестантские миссионеры, призванные старинной христианской общиной, в Керала действовали активнее, чем где-либо еще в Индии. А в тех британских владениях, где протестантских миссионеров не было (например, в мусульманских областях или протекторатах, таких как Бутан, Непал и Сикким), уровень образованности не был заметно выше[648]. Уровень прежней активности миссионеров-протестантов, оказалось, отлично служит входной переменной для оценки состояния экономики и политической стабильности в постколониальных странах. Недавние опросы показывают, что для протестантов характерен необычно высокий уровень взаимного доверия – важного условия развития эффективной кредитной сети[649]. Представляется, что верования (но не обрядность) и экономический рост, в общем, взаимосвязаны – особенно в регионах, где представления о рае и аде стимулируют одобряемое поведение в нашем, а не в потустороннем мире. Это поощряет не только усердный труд и взаимное доверие, но и бережливость, честность и открытость, то есть экономически выгодные черты[650].