Цивилизация. Чем Запад отличается от остального мира

Некоторые из лучших английских писателей XX века предсказывали кризис веры. Оксфордский преподаватель К. С. Льюис (известный сейчас своими сказками) написал “Письма Баламута” (1942) в надежде, что насмешкой сможет удержать дьявола. Ивлин Во, писавший военную трилогию “Меч чести” (1952–1961), понимал, что сочиняет эпитафию древнему английскому католицизму. Оба ощущали, что Вторая мировая война несет серьезную угрозу христианству. И все же их предупреждения о секуляризации сбылись лишь в 60-х годах. Почему, в таком случае, англичане утратили веру своих предков? Как и у многих трудных вопросов, у этого на первый взгляд есть простой ответ. Но прежде чем мы взвалим вину, подобно поэту Филипу Ларкину, на 60-е годы (то есть на “Битлз”, противозачаточные таблетки и мини-юбки), стоит напомнить себе, что США, радуясь жизни, не перестали быть христианской страной. Многие европейцы скажут, что религиозная вера – это анахронизм. Они смотрят на религиозное рвение жителей Библейского пояса как на недоразумение и не понимают, что их собственный недостаток веры и есть настоящая аномалия.

Итак, кто же сгубил христианство в Европе, если это сделал не Джон Леннон?[663] Случилось ли так, как предсказывал Вебер: дух капитализма убил породившую его протестантскую этику, поскольку “материализм” подорвал изначальный аскетизм (гипотеза о секуляризации)[664]? Это весьма близко к мнению, которого придерживался романист и (в старости) праведник Лев Толстой. Он усматривал фундаментальное противоречие между учением Христа и принятием “привычных нам условий нашей жизни, которые мы называем наукой, искусством, цивилизацией, культурой”[665]. Если так, то какой аспект экономического развития сильнее всего повредил религии: изменение роли женщин и упадок нуклеарной семьи (они, кажется, объясняют уменьшение среднего размера семьи и демографический спад)? Или научные знания, “расколдовывание мира” по Веберу (например, дарвинизм, развенчавший библейскую историю о божественном сотворении)? Может быть, увеличение продолжительности жизни, сделавшее потусторонний мир гораздо менее тревожной и близкой перспективой? Или государство всеобщего благоденствия, светский пастырь, заботливо присматривающий за нами от колыбели до могилы? Или хронический эгоцентризм современной культуры? А может, в смерти протестантской трудовой этики в Европе повинен Зигмунд Фрейд?

В “Будущем одной иллюзии” (1928)[666] Фрейд, родившийся в Моравии отец-основатель психоанализа, намеревался опровергнуть Вебера. Для Фрейда – иудея, сделавшегося убежденным атеистом, – религия не могла выступать движущей силой западной цивилизации. Она была “иллюзией”, “коллективным неврозом”, изобретенным цивилизацией для того, чтобы люди отказались от первичных позывов, в частности полового влечения и инстинкта разрушения. Без религии наступил бы настоящий хаос:

Если вообразить, что… запреты эти сняты и что отныне всякий вправе избирать своим сексуальным объектом любую женщину, какая ему понравится, вправе убить любого, кто соперничает с ним за женщину или вообще встает на его пути, может взять у другого что угодно из его имущества, не спрашивая разрешения, какой вереницей удовлетворений стала бы тогда жизнь[667]!

Религия не только обуздала половую распущенность и насилие. Она примиряет людей “с грозным роком, выступающим прежде всего в образе смерти” и “вознаграждает за страдания и лишения, выпадающие на долю человека в культурном сообществе”[668]. Когда монотеистические религии изобрели Бога, “отношение к нему снова смогло обрести интимность и напряженность детского отношения к отцу. Коль скоро для божественного отца люди сделали так много, им хотелось получить взамен и вознаграждение, по крайней мере стать его единственным любимым ребенком, избранным народом”[669].

Фрейд не питал особенно сильной надежды на то, что человечество сможет полностью избавиться от религии, особенно в Европе:

Если вам угодно изгнать из нашей европейской культуры религию, то этого можно достичь только с помощью другой системы учений, которая с самого начала переймет все психологические черты религии, тот же священный характер, ту же косность, нетерпимость, тот же запрет на мысль в целях самозащиты[670].

Это, конечно, казалось вероятным в 30-х годах, когда Сталин и Гитлер насаждали свои собственные чудовищные культы. И все же в обоих случаях тоталитарные политические религии были не в состоянии обуздать первичные позывы, указанные Фрейдом. К 1945 году Европа была вымотана невиданной со времен Тимура оргией жестокости, включавшей и чудовищные массовые изнасилования. Первая реакция на это во многих странах, особенно тех, которые наиболее пострадали от массовых убийств (например СССР), заключалась в возврате к настоящей религии.