Цивилизация Х. Инспекция

Капитан вышел из комнаты и прошёл на кухню, но едва открыл дверь, как его брови в удивлении поползли вверх. Он увидел стол, застеленный белой скатертью с ручной вышивкой, на котором стояли два прибора и несколько блюд с салатами, закусками и прочими деликатесами, а также почти порожняя бутылка настоящего французского шампанского и початая – такого же настоящего и дорогого коньяка. На разделочном столе, чисто прибранном, почти стерильном, лежала огромная коробка шоколадных конфет и приготовленный для кофе сервиз старого фарфора. "Такого уже давно не делают, – отметил Лужнецкий, но мысли сразу же вернулись к застолью. – Это что же получается? Выходит, Харитонова принимала гостя перед тем, как её убили. Уж не гость ли порешил бедняжку?! А что, и такое бывало. Слово за слово, поссорились, он схватил нож и… По крайней мере, на версию потянет. – Капитан ещё раз внимательно осмотрел тесное пространство кухоньки. – А мужик-то при деньгах. Для Харитоновой такие расходы – большой напряг, да и не принято сейчас ходить к дамам с пустыми руками. Шампанское, коньяк, конфеты и прочая гастрономия – полный джентльменский набор. Да, ещё розы. Их не меньше полусотни. Крутой мужик, крутой…"

Лужнецкий присел на корточки, чтобы осмотреть и пол на всякий случай, и тут его взгляд упал на приоткрытую дверцу мойки, в которой виднелось ведро для отходов. Но заинтересовало его не само ведро, а то, что в нем находилось: надломленная алая головка розы свисала с края, уронив на дно кровавую каплю лепестка. Почувствовав важность своего открытия, Стас с волнением достал ведро и осторожно извлек из него три растерзанных цветка. Под ними он увидел мелкие кусочки разорванной фотографии, лежащие поверх мусора. Не долго думая, Лужнецкий стал доставать их и складывать на столе. За этим занятием застал его Василенко.

– Что вы там ищете, Станислав Андреевич? – удивлённо спросил он.

– Улики, Рома, улики, – ответил Лужнецкий и чуть недовольно спросил: – А что так долго? Где эта твоя старушка?

– Извините, Станислав Андреевич, бабуля разволновалась, пришлось успокаивать, – ответил Василенко, с любопытством глядя на находку капитана. – Привести?..

– Нет-нет, не нужно. Я сам зайду к ней. В какой она квартире проживает?

– В шестой. Кондратьева Елена Константиновна.

– Хорошо, Роман, помоги ребятам, а я минут через пять подойду в шестую. – Лужнецкий снова вернулся к своим находкам, пытаясь сосредоточиться и вновь поймать ускользнувшую мысль. Его взгляд остановился на розах. "Странно, они почти совсем свежие, – подумал он. – Во всяком случае, ещё вчера эти цветочки росли в оранжерее. Почему Харитонова так обошлась с ними? Что-то не похоже, что их принёс ей тот гость, с кем она встречалась вечером. Тот преподнёс охапку белых, а эти – алые, и их всего три… Странно, очень странно… А фотография? Почему фото оказалось в ведре изодранным на мелкие кусочки? Уж, не в нём ли ответ на все мои вопросы?"

Присмотревшись внимательнее к розам, Лужнецкий заинтересовался бурыми пятнами на стеблях цветов и окликнул эксперта.

– Сергей Иванович! Когда закончите в комнате, зайдите на кухню. Я оставил на столе фрагменты фотографии и розы. Они лежат в мусорном ведре, но на стеблях есть подозрительные пятна. Я хотел бы знать их происхождение. И ещё снимите пальчики с приборов и сличите их с теми, что нашли на ноже.

– Хорошо, Станислав Андреевич, всё сделаем, – ответил эксперт.

Лужнецкий удовлетворенно кивнул и вышел из кухни. В коридоре он споткнулся о лежащие домашние тапочки, и взгляд непроизвольно скользнул по полу, внезапно наткнувшись на два маленьких красных пятнышка возле плинтуса. Присев на корточки подле них, капитан разглядел лепестки всё тех же алых роз. С минуту он задумчиво смотрел на эти нежные листочки, ещё не успевшие завянуть, и новые факты постепенно выстраивались в логическую цепочку, ставящую перед ним новые вопросы, но не дающую ответов на старые. На всякий случай Лужнецкий подобрал лепестки и аккуратно положил их в папку.

В шестой квартире ему открыла пожилая женщина лет семидесяти в домашнем халате и накинутом на плечи пуховом платке. На её морщинистом, но миловидном лице выделялись крупные тёмно-карие глаза, не поблекшие даже с возрастом, а набрякшие, покрасневшие веки выдавали недавние эмоциональные переживания. Вежливо кивнув, капитан представился:

– Лужнецкий Станислав Андреевич. Разрешите?..

– Да, проходите, пожалуйста, – ответила Кондратьева и попятилась назад, пропуская его в коридор.

Вслед за хозяйкой капитан прошёл в комнату и расположился за столом, а Кондратьева уселась на диван напротив. Она явно волновалась и от волнения не знала, куда деть свои руки, которые слегка подрагивали и машинально гладили обивку дивана. Заметив это, Лужнецкий как можно доброжелательнее и мягче спросил:

– Елена Константиновна, вы не могли бы рассказать подробнее обо всем, что знаете в связи с… происшедшим? Я понимаю, вы взволнованы, но от вашего рассказа во многом зависит, как скоро мы разыщем преступника… Вы в состоянии дать показания?