Цивилизация классического Китая

Однако это была пиррова победа. Китай, расположенный между двумя реками, казалось, сумевший достигнуть, благодаря военной экономике, процветания, оказался разорен. Современники осознавали, что страна несет большие потери, так, по оценкам конца III в., за несколько десятилетий Китай потерял девять десятых населения. В «Истории Сун», «мятежной» династии, которая правила на юге с 420 по 479 гг., сохранился отрывок, посвященный этому периоду: «В эпоху Трех Царств регион, расположенный между Янцзыцзян и рекой Хуайхэ, был полем битвы… сотни и сотни деревень полностью опустели… Только после того, как царство У было завоевано, люди начали возвращаться в свои дома».

Но в то время как юг начал постепенно выходить из бедственного положения, на севере в 311 г. сюнну захватили Л оян, а в 316 г. — Чанъян. Китайский Север был не готов обороняться и погрузился в пучину политического упадка. Войны были очень длинными. Кланы, добившиеся могущества, стремились упразднить мудрые законы, принятые Цао Цао, чтобы обеспечить свободу и стабильность своего государства. Делая это, они сами шли к пропасти, в которую в итоге рухнул Китай. Мятеж восьми князей из императорской фамилии (291–305), каждый из которых стремился добиться независимости, был следствием тех исключительных свобод, так неосмотрительно предоставленных как 27 родственникам императора Цзинь, так и множеству других семей. Этим представителям знати, которые были наделены земельными вотчинами, было позволено назначать своих собственных чиновников, поднимать налоги и даже содержать собственные армии. Результатом этого стал распад единой власти, дробление страны лишило столицу и ее административные механизмы их значения.

Однако, помимо войн, которые унесли множество человеческих жизней, одновременно делая бесполезной любую деятельность, в этот период произошли и глубинные изменения в исторической географии Китая: это был резкий подъем Юга, экономическая мощь которого, а не только его культурные особенности вскоре стали уравновешивать развитие Севера, исторического и политического центра империи. Именно в это время, предшествовавшее нападению варваров, стало особенно важным, чтобы Юг сохранил в своей национальнойтрадиции то, что могло уцелеть.

Китаизированные варвары и китайцы в изгнании

Было бы неточным видеть в захвате варварами китайских городов полное подобие похода Алариха на Рим, если бы только этот поход не стал избитым штампом. Проблема варваров в Китае стояла слишком остро как во времени, так и в пространстве, поэтому ее нельзя считать простой миграцией, как это было в Европе, хотя и в случае с Западом подобный взгляд на вещи представляется сегодня слишком упрощенным.

К тому периоду, когда распалась империя Хань, варварские племена уже на протяжении многих веков населяли пограничные с Китаем территории. В той или иной степени изменения коснулись большинства этих племен, вне сомнения, изменив привычный с древних времен образ жизни. Кроме того, в IV в. проявился и обратный феномен: группы китайского населения отправлялись в поисках удачи на территории к северу от Хуанхэ, которые были населены племенами ухуаньи сянъби.Эти ханьцы потеряли свою культурную идентичность и были ассимилированы местным населением, с которым они и вернулись в Северный Китай, чтобы завоевать его. Крайнее смешение расовых типов и манера мышления северных соседей Китая позволяют понять, что владычество варваров над Северным Китем в большей части регионов было не чем иным, как просто передачей или перемещением власти в братские руки.

Именно неспособность людей приспособиться к почвам Севера становится в некоторой степени основной причиной этих глобальных перемещений из степных районов в плодородные равнины Центрального Китая. К началу нашей эры под влиянием очень сложных экономических и политических факторов население, не участвовавшее напрямую в расцвете самых важных культурных центров, стало постепенно переходить на кочевой образ жизни. Причем этот процесс, который был характерен одновременно и для запада, и для востока Евразии, очень сильно отличался от того, как в древности начинали кочевать примитивные общины охотников и собирателей. В более поздний период кочевничество, которое одновременно становилось лекарством при неудачах земледелия и порожденных им форм организации жизни, было серьезным шагом назад, в какой-то степени деградацией экономики.

До Нерчинского договора (1689), который так или иначе установил границу между Российской и Китайской империями, центр Азии оставался своеобразным по man’s land,пустынной территорией, расположенной в стороне от крупных азиатских и европейских центров, которые никогда не стремились поставить этот регион надолго под свой контроль или навязать ему свой образ жизни.