Цивилизация классического Китая

Теснота и шумность растущих городов в некоторой степени объясняет постоянное возвращение к старой теме буколического мира. Без сомнения, еще больше, чем в прошлом, люди эпохи Сун осознавали цену урбанизации. Цинь Гуань и сам приобрел суровой опыт жизни в городе: он был назначен чиновником архивов столицы, получал низкое жалованье, которого ему хватало только на убогое жилище и питание впроголодь. Впрочем, он никогда не впадал в отчаяние. В эту эпоху философского обновления и материального прогресса люди всегда сохраняли надежду, наличие которой всегда позволяет с первого взгляда отличить произведение, написанное в период Сун, от произведений, созданных в предыдущие эпохи.

О покое сто лет спустя писал и Лу Ю (1125–1210), самый знаменитый поэт периода правления династии Южная Сун. Он вел необременительную жизнь чиновника, мечтал об отвоевании севера и закончил тем, что удалися в деревню в надежде на созерцательную жизнь, которую он ценил достаточно высоко:

Не смейся над тем, что мутно крестьянское вино,
приготовленное на зиму.
Если год был благополучным,
для гостя найдется в достатке и домашняя птица, и свинья.

Гора над горой, река за рекой —

ты сомневаешься, найдешь ли путь.
Тень от ив, восхитительные цветы —
вот еще одна деревня.

Процессия с флейтами и барабанами —

весенний праздник божества Земли приближается.
Наивная простота одежд и причесок —
здесь еще живы обычаи древних времен.

В будущем, если мне позволит судьба,

я брошу дела и буду наслаждаться светом луны.
Я возьму посох и глухой ночью пойду
искать ночлег у дверей крестьянской хижины.

Единственным автором этого времени, который сумел передать все оттенки печали, была женщина, величайшая китайская поэтесса Ли Цинчжао (ок. 1084–1140). Она родилась в смутные времена отступления на Юг, бежала туда вместе со мужем, взяв с собой произведения искусства, которые они собирали. Неожиданная смерть спутника жизни вызвала у нее отчаяние, которое она выразила в сентиментальных строках жанра ци:

Грусть в сердце. И смятенье дум.
Тревожит каждый звук.
Холодный мир вокруг угрюм,
И пусто все вокруг.

Луч обласкал — и вновь темно,

И холодно опять.
С ненастным ветром и вино
Не может совладать.

Красавицы эпохи Сун

Наши представления о китайской женщине как о существе, заточенном в своем доме и неведающем красоты мира, несомненно, навязаны европейцами, которые столкнулись в XIX в. с Китаем, находящимся под властью маньчжуров. В домонгольском Китае, значение которого во всем хорошем, как и во всем плохом, было так важно для всей Азии, положение женщины не было столь низким, как это произошло позднее, в Китае династии Мин, когда началось возрождение архаичного и бескомпромиссного конфуцианства. Впрочем, художники династии Тан больше восхваляют качества хорошей супруги, хозяйки дома, придворной дамы и ее удовольствий, однако в живописи эпохи Сун появляется образ женщины одновременно красивой и образованной. На рисунке изображена женщина, сидящая у стола; рядом с зеркалом находится туалетный ларец, а также книги и картины — две страсти образцового интеллектуала.

Печальный голос слышен мне:
«Наш старый друг, прощай».
То гуси где-то в вышине
Летят в далекий край.

Здесь было много хризантем,

Цвели — и отцвели.
О них кто вспомнит и зачем?
Валяются в пыли.

Я у окна чего-то жду,

И скорбь меня гнетет,
А тут еще, как на беду,
Дождь без конца идет.

Утун, промокший до корней,

И сумеречный свет.
И в небе, как в душе моей,
Просвета нет и нет.[113]

Живопись