Цивилизация классической Европы

Во Франции семь ордонансов 1543–1612 годов пытаются вернуть награбленное. В 1626 году (комиссией от 26 мая врачей Давида и Жюста Легно, один из них был хирургом) была открыта охота на мнимых прокаженных. Уже при Ришелье наблюдается большое достижение в плане порядка и эффективности. Расширенная комиссия Давида и Жюста Легно предвосхитила гигантский труд врачей в борьбе с чумой. Множество псевдопрокаженных было изгнано. Оставшиеся стали, вероятно, лучше содержаться. Комиссия Легно 1630 года в целом ознаменовала для Франции и для всей Западной Европы конец лепры. Очищенные от мнимых больных лепрозории продолжают существовать. Во Франции пришлось дождаться единоличного правления, иначе говоря, Кольбера, при котором завершилось дело, начатое при Ришелье: ликвидация лепрозориев, передача их имущества больницам, больничным центрам и божьим домам. Пять эдиктов во Франции концентрируют это реституционное усилие: декабрь 1672 года, март 1674 года, апрель 1676 года, сентябрь 1682 года и март 1693 года. В 1696 году не остается лепрозориев в Лионе — обломок Средневековья исчез на заре XVIII века.

Но остается проблема уничтожения лепры. Вот несколько гипотез.

Цикл болезни. Разбуженная Крестовыми походами зараза нового происхождения исчерпала себя сама спустя пять веков в связи с лучшей сопротивляемостью организма инфекции, изменениями в питании и фантастической революцией в области нательного белья. Улучшение происходит, несмотря на перебои в конъюнктуре питания. Но вероятнее всего, бацилла Хансена отступила перед конкуренцией других болезней: сифилиса, вспыхнувшего в XVI веке и тотчас атакованного ртутью, и выступившей против бациллы Хансена ее германской родственницы — бациллы Коха. Почти неразличимый в Средние века среди других форм холодной опухоли, золотухи, туберкулез усиливает свою атаку. В XVII веке, с его отрицательными температурными аномалиями, туберкулез все более поражает дыхательные пути, легкие. Исследования, которыми мы руководили по Нормандии, выявили на всем протяжении XVIII века усиление туберкулезных очагов, на счет которых отныне следует относить все проявления заболевания. Ну и наконец и главным образом — страх перед проказой и медицинская наука победили зло. Медицинская наука? Раньше сульфаниламидов? Именно в той степени, в какой отличалась точность диагностики от Венсана де Бове до учеников Амбруаза Паре. И, помимо этого, отвратительная сегрегация. Да еще та более радикальная форма, которую являли собой великие побоища XIV века по всей Европе. Даже до установления великих и эффективных территориальных государств христианский мир защищал себя от беспощадного зла. В XVII веке болееразумная профилактика одолевает последние признаки умирающего зла.

* * *

Тогда как в 1630 году последние значительные следы лепры кажутся исчезающими в Западной Европе, с 1624 по 1639 год в тесной связи с гигантскими водоворотами Тридцатилетней войны Европу опустошает повторный чрезвычайный натиск бубонной чумы. После 1640 года болезнь становится спорадической; после 1670 года она выглядит все более локализованной. Страшная марсельская чума 1720 года обозначила конец одного периода или, точнее, начало другого, замкнувшись с ужасной свирепостью в Провансе.

С XVII века Франция — и с нею Англия и Голландия — представляют собой безопасный сектор.

Хорошо выявляемая, чума фиксируется почти повсюду во Франции 1625–1640 годов. Бовезийские документы говорят обычно о 1200,1500,2000 «чумных» в городе с 12–15 тыс. жителей. «Напуганные смертельным характером болезни, амьенцы давали невероятные цифры: 25 тыс. смертей в 1632 году, 30 тыс. в 1668 году, что в сумме превышало численность населения этого крупного пикардийского города». «В Вилье-Сен-Бартелеми, скромной деревне душ на 700, жертвами так называемой чумы за три летних месяца 1625 года стали 50 человек, что составило 8—10-кратную среднюю триместровую цифру; затем с наступлением осени ее воздействие прекратилось почти полностью, и в последующие месяцы почти никто не умирал.»