Цивилизация, машины, специалисты. Человейник. Инсектоиды

У машины не может быть морали. Ни у человека-машины, ни у системы-машины. В программе могут быть прописаны некоторые явные моральные действия. Но со временем эти элементы начинают мешать одномерности, и постепенно отбрасываются как лишние, обременяющие систему элементы.

Утрата человеческих представлений

Рациональный — значит организованный наиболее оптимальным способом, что подразумевает минимизацию расходов-издержек. Само понятие рациональности применимо только к средствам, цели не нуждаются ни в какой рациональности. Так повелось, что под рациональностью всегда понимают ограниченную в измерениях рациональность, урезанную рациональность. Эта же самая рациональность — это практическая рациональность короткого времени против теоретической рациональности, которая охватывала бы протяженный участок времени. С одной стороны это верно, поскольку выигрывать нужно сейчас, а потом выигрывать, может, будет и некому. С другой — само слово «рациональность» приобрело крайне ограничивающий акцент. Когда-то у наций были пути, которыми они куда-то шли. При обсуждении таких путей появилась идея, что пути должны быть организованы рационально. Но потом пути потерялись. На их месте осталось множество программ. Тогда рациональность была объявлена самоценностью. Рациональность была применена к программам, которые выполнялись, хотя при этом сами программы на смысл уже не тестировались — большинство смыслов к моменту победы «идеологии рационализма» уже было утрачено. При этом потерялось представление, рациональность — она чего рациональность, и цель была заменена средством. Х ради Х, рациональность ради рациональности — это спектакль. И люди, которые куда-то шли, тоже потерялись. Они стали играть в «рационально — не рационально» для унаследованных абстракций, как этим абстракциям лучше или хуже. Одной из главных абстракций стал «человек». Уничтожение самих понятий добра и зла при переходе к человейнику — это результат одномерности. Которая должна быть рациональной. И разумной… вроде бы… ограниченно, одномерно разумной.

Чтобы представления о добре и зле не мешали рационально функционировать (программам!) — нужно отменить понятия добра и зла. И в обществе, и в человеке. Существует общее инерционное движение, собрание инерционных моментов. Последнее, что можно подправить в этих моментах — это сделать это движение максимально рациональным: снизить издержки и т. д. Добро и зло — это машинно-лишние, нерациональные детали. Религия — первый комплект для отмены, мораль — второй, человеческое — третий.

Разные люди становятся настолько разными, что им видится разное очевидное. Например, «смерть — неизбежна, страдание — зло», или «смерь — зло, страдание неизбежно». Общество не может быть построено на этих двух противоречащих друг другу принципах одновременно, но каждый их этих принципов для кого-то являются очевидным. Очевидно, что из этого состояния возможны два выхода — или одно, самое сильное очевидное, уничтожит все прочие, либо все варианты очевидного будут медленно сосуществовать и в этом сосуществовании взаимно аннигилироваться. Некоторые страны пробовали провести самое сильное очевидное как общее — но оно не проходило в силу тех или иных обстоятельств, и все возвращались ко второму варианту. А общим становилось чисто отрицание всего иерархичного, сложного, многомерного.

Существуют вещи, которые множеству людей просто видимы, очевидны.

Вся эта очевидность, всё очевидное основано на универсальном интеллекте.

Добро — зло

Великое — ничтожное

Прекрасное — безобразное.

Живое — мертвое

Главное — второстепенное

Общее — детали

Машина, машиночеловек не могут различать эти понятия, в отдельных случаях различают, если им вкладывали какую-то методику, но обычно на них плывут. Причем если на обычных вещах плывут часто, то на абстракциях плывут почти всегда. А культура без абстракций больше похожа на пенек от культуры.

Если возникают проблемы с установлением событий по этим шкалам, если хочется поверить алгеброй гармонию, то нужно подключить структурированность как средство идентификации. Но сам факт, что такая необходимость возникает, говорит об утрате базового понимания вещей. Если люди не могут автоматически и согласованно разносить вещи по этим категориям, то им не договориться о вещах, более сложных, чем перемещение мебели. У них нет даже базы общества.

Нет общего правила, и никто никому не может дать какого-либо общего совета.

© Деррида