Цивилизация, машины, специалисты. Человейник. Инсектоиды

Борьба в постмодерне — это борьба за свободу против насекомизации жизни, которая есть отсутствие свободы. И борьба за свободы — это борьба против человейника.

Свобода и вырождение связаны обратно через свободу выбора партнера, которая и есть природный механизм против вырождения, на который, в свою очередь, завязаны прочие свободы. Человейник сам по себе есть вырожденное человечество. И борьба за свободу — это борьба за оставшееся челвечество.

Еще про отбор и победу в конкуренции

Цивилизация принадлежит инсектоидам. Они бегают в цивилизационном человейнике и выполняют свои функции. А людей они просто не понимают.

Люди в человейнике даже не представляют, насколько их мало. Или им кажется, что они совершенно уникальны, единичны, а вокруг них бегают непонятно кто. В общем-то, понятно кто. Инсектоиды и люди, похожие на инсектоидов.

Исполнителю — писателю, художнику, кому угодно как исполнителю — нужны слушатели. Слушатели — это его, исполнителя, среда. Выживание зависит от среды — от того, насколько он среде соответствует. А если среды вообще нет — то и выживание не получится.

Развивая идею «проблема не в том, что они есть. А в том, что нас нет», можно добавить: «проблема не в том, что есть инсектоиды, проблема в том, что кроме них никого не видно».

Со стороны человека видится отсутствие в другом человека, а не присутствие насекомого. Понимание «это инсектоиды» примиряет с действительностью и открывает возможности для дальнейших решений.

«Но ведь люди-то вроде как выживают.» — это главный аргумент, из которого следует, что в общем всё верно, и путь, и истина, и т. д. На самом деле цивилизованные люди не выживают. Они вырождаются и вымирают. На место цивилизаций приходят другие люди, цивилизациями минимально затронутые. И процесс постоянно повторяется. Это мясорубка, постоянно ждущая очередной партии человечины.

Человеческая жизнь может быть интсектоидной очень недолго, это может быть только жизнь на трупе нации или цивилизации, и только до тех пор, пока труп будет инсектоидами доеден.

* * *

Люди не нужны, поскольку неэффективны, поскольку многомерны, и из-за многомерности чрезмерно энергозатратны. Система должна людей — в том виде, в котором они известны — аннигилировать-утилизировать. Цивилизационная система об этом не знает, этого не хочет, поскольку не живая и самосознанием не обладает. Но это есть цель, это аттрактор системы, и система должны выполнять свои инерционные программы, в том числе главную — повышение эффективности самой системы. Понятой чисто согласно принципам спектакля — повышение эффективности с целью повышения эффективности.

Взаимодействие инсектоидов формирует аттрактор сверхнасекомого. Насекомое и человек — конкуренты. Сверхнасекомое — коллективный разум без разума — имеет аттрактором уничтожение человека. Антиантропность-античеловечность как суть времени и цивилизации. Задача (она не ставится, но возникает) — убить всех людей, это же смысл цивилизации.

Задача убивания делится на две: убить людей именно как людей, превратив их в детали-механизмы цивилизационной машины — с целью повышения эффективности-КПД. Далее убить как биологические единицы, поскольку неэффективны, что в общем верно, поскольку люди-детали-механизмы эффективны только небольшой период времени после изготовления их из универсальных людей.

В общем, профессионалы делали Титаник, да. © И сделали.

Технология состоит в уничтожении человека как такового путем последовательного уничтожения человечности в человеке и вокруг него.

Сначала насекомое живет внутри человека, изредка высовываясь. Когда насекомое разрастается, человек оказывается внутри насекомого.

Насекомое в человеческой оболочке — это гибрид вроде колесно-гусеничного танка, который не эффективен из-за несовместимости деталей и чрезмерной сложности, и в силу неэффективности не нужен никому и ни для чего. Человек в оболочке насекомого — то же самое, к тому же он испытывает хроническое состояние страдания от того, что помещен в чуждую среду.

В перспективе насекомые люди тоже не нужны. Ни в какой парадигме, ни сами по себе, потому что их существование — перманентные боль и страдание.

Да, есть такая идея, что превратившись в насекомое, человек сможет снизить уровень боли. Но человек не станет насекомым, он станет дефектным насекомым, неполноценным насекомым. В том числе и потому, что уровень боли не снизится, а усилится.

Формы насекомого сначала нарастают поверх человека, как ограничения; и в конце оказывается человек в оболочке насекомого. И она, эта оболочка, и должна выполнять функции насекомого. Человек, сидя внутри, может только страдать от этого. Свободы у него уже нет.

Человек посажен внутрь насекомого и чувствует от этого боль. Кроме того, он видит, что делает его внешняя оболочка-насекомое, но повлиять не может. Кроме того, он чувствует вместо насекомого всю боль и все страдания, которые насекомое, теоретически, могло бы чувствовать, но не чувствует.