Цивилизация Потопа и мировая гибридная война

Давайте посмотрим на конкретные точки соприкосновения. Отказ от мультикультурализма и от миграционного наводнения в Европе сделает Россию более уязвимой — мигранты тогда захотят попробовать проникнуть к нам. Что касается исламской проблемы — России опасны радикалы, те, кто взрывает традиционный ислам изнутри. Ваххабиты, ИГИЛ, террористические группировки для нас неприемлемы. Но Иран — наш естественный союзник. С большинством арабских стран у нас глубочайшие традиции сотрудничества. С такими странами, как Индонезия, Малайзия, нам нечего делить. Наконец, у нас есть российский традиционный ислам, а также традиционный ислам в республиках бывшего СССР. Запад не отделяет свой национализм от темы расовой и культурной сегрегации. У нас — прямо противоположный подход. Запад, в том числе националисты там, выбирает иудеохристианство и сионизм в качестве важных уровней своей геостратегической идентичности. Отсюда и его антиисламизм. России это совершенно не подходит.

— Путин заявил об уходе от либерализма. Это послание Западу или послание внутрь страны?

— В первую очередь это послание Западу. Путин претендует на то, что в России он сможет воздвигнуть один из главных флагштоков консерватизма. Поэтому для его внешней политики союз с правыми на Западе, в частности с католиками, а также с Ле Пен во Франции и другими политиками подобного толка перспективен. И если им дают «зеленый» свет сильные мира сего — Путин выиграет от этого. Он как будто долго ждал и вот дождался первых признаков «заморозков», вернее «подмораживания» Запада. Однако в стратегической перспективе эти союзы для России мало что дают. Главная выгода для нас из складывающейся ситуации — пока Запад перестраивается, мы тоже получаем передышку и можем за это время исправить трагические ошибки постсоветского периода и нарастить собственную мощь, попробовать вступить в союзы с естественными геостратегическими партнерами, из которых на первом месте для нас стоит Индия. (Но не Китай, с которым мы равноправными партнерами быть не можем.)

Что касается послания внутрь — сейчас, похоже, начался лихорадочный поиск корректив в официальную идеологию. Негласная идеология власти, существующая до сих пор — либеральный консерватизм. Заявив об отходе от либерализма, Путин дает сигнал о возможной смене идеологического вектора. По имеющимся сведениям, этот сигнал уже артикулирован в верхней прослойке российской власти.

Но где альтернатива? Основные вменяемые альтернативы либеральному консерватизму сосредоточены в Изборском клубе. Не буду перечислять всех, достаточно назвать имена Глазьева, Ивашова, Дугина и объединяющую их платформу «Пятой империи» Проханова. Все эти взгляды в моей оптике можно рассматривать как различные модели динамического консерватизма. Мне ближе та модель, которая связана с переходом от нынешнего квазифеодального, кланового уклада к технократическому традиционализму, то есть решительное возрождение консервативных традиций в духовно-гуманитарной сфере, осуществляемое одновременно с проектом Третьей модернизации России, с упором на технологии V и VI технологических укладов. (Первая модернизация была осуществлена до революции, вторая — сталинская.) На этот раз и впервые модернизация будет целиком на традиционалистской основе, то есть с достаточно ясным сознанием своих цивилизационных целей, своеобразия и миссии России.

— Как совершить этот синтез? Насколько совместимы левые и консервативные идеи в России?

— По традиции мы все еще называем эти идеи «левыми» и «правыми». Однако в действительности происходит постоянный отбор идей, историческая отбраковка одних и синтез других. Жестких привязок к «левизне» и «правизне» нет, поскольку цивилизация не стоит на месте, а скорее вращается вокруг своей оси, наращивая свой социальный опыт. В XX веке Россия объективно повернулась лицом к социализму. И даже если бы большевики не победили, социалистическая идея была бы мощно представлена и при монархии, и при республике.

На мой взгляд, главная проблема России не идеологическая. Ведь большинство народа, да и немалая часть элит, стоят на более-менее целостной патриотической платформе, в которой синтез социального консерватизма уже произошел. Главная проблема России — дефицит суверенитета, причем это не какое-то силовое внешнее управление, а управление элитами, их мозгами и душами. У нас колонизирована не сама страна, колонизировано сознание нашей элиты. И часть ее уже хотела бы освободиться, но мешают «крючки», связанные с ее собственностью, меркантильными интересами, компроматом и т. д. Отсюда вся эта бескрылая клептомания, цинизм, никогда не снимаемая маска «прагматизма». На деле это безволие, трусость или слабоумие. Их зачарованность могуществом глобального финансового диктатора — самообман, психическая зависимость от своих же вчерашних ошибок, за которые очень не хочется нести ответственность. Легче переложить вину на свой народ, «темный», «ленивый», «нецивилизованный».