Цивилизация Просвещения

Эта склонность к недавнему времени, времени насыщенному и плотному, в случае Вольтера не исключала внимания к более отдаленному прошлому — вплоть до начала истории цивилизации. Удобный повод выпустить несколько стрел. Восемнадцатый век со вниманием относился к истокам. Вот коротенькие «Заметки об истории»: «Какой толк повторять, что Менее был внуком Ноя?», специально для доброго Роллена. «Насколько же несправедливыми надо быть, чтобы насмехаться над генеалогиями Морери, когда мы сами придумываем такие же?.. Ну конечно, Ной отправил свое семейство в далекое путешествие — одного внука, Менеса, в Египет, другого внука — в Китай, еще какого-нибудь внука — в Швецию. В ту пору путешествия служили для молодых людей источником образования… нам, современным нациям, потребовалось десять — двенадцать столетий, чтобы хоть немного выучиться геометрии, но стоило путешественникам, о которых идет речь, прибыть в какую-нибудь дикую страну, как там начинали предсказывать затмения… Конфуций упоминает о тридцати шести, тридцать два из них подтвердили миссионеры-математики. Но это обстоятельство нимало не смущает тех, кто превратил Ноя в дедушку Фу Си…»

Прогресс древней историографии, почерпнутой у других цивилизаций: так был поставлен вопрос после 1680 года. Это хорошо чувствовал Боссюэ. Библейский конкордизм — об этом было уже достаточно сказано — был неуклюжим ответом на поставленный вопрос, грубый, тупой вопрос в духе Смердякова. Вольтер в совершенстве использовал ошибку своих оппонентов: он был обязан им расширением исторического кругозора. История Древнего Китая — заслуга миссионеров конца XVII века. Поскольку китайская хронология длиннее хронологии Книги Бытия (хотя сама китайская цивилизация объективно моложе средиземноморской), экзегеты старались их примирить. «Хорн (1666) и о. Пецрон (1691) предполагали, что Фу Си [первый китайский император согласно традиционным хроникам] был не кто иной, как Адам» (Р. Помо). Идеальное решение. Вальмон (1696), более умеренный, отождествлял его с Ноем, а отец Фуке (1730) — с патриархом Енохом. Что до древности китайских затмений и точности сведений, сообщаемых в хрониках, Вольтер, судя по всему, заимствовал их из истории китайской астрономии о. Гобиля (1732), который относил первое затмение, отмеченное китайскими астрономами, к 2155 году до н. э. Подобно тому, как претрансформизм и креационизм суть следствие умножения биологических знаний, конкордизм и релятивизм — одновременное следствие умножения историографических и географических сведений.

Взрывообразное расширение Средиземноморья до всемирного экономического пространства — достижение 1480— 1530-х годов. Распространение миссионерства— явление 1560—1650-х. Огромная масса сведений была собрана воедино. Поскольку миссионерское служение не может полностью избежать взаимовлияния культур, миссионеры создали сравнительную этнографию, историю и географию цивилизаций. Это богатство вернулось в Европу в среднем через полвека. Ответная реакция наметилась около 1680 года. В сфере информации, необходимой для создания гуманитарной науки, чудо 1680-х годов соответствует научному чуду 1630-х.

В Китае эффект множителя был в еще большей степени чисто историческим. В десятой главе «Опыта о нравах» Вольтер посвящает себя похожему упражнению, основанному на более обширной информации и более тяжеловесной иронии. Его халдейская ученость была почерпнута из лучшего источника, у отцов и корифеев истории. Но ключевую роль в этом эпизоде сыграла эрудиция литературная. Летом 1754 г., чтобы избежать встречи с Мопертюи, своим врагом в религиознофилософских вопросах, в Пломбьере и спокойно подготовить к печати «Опыт о нравах», Вольтер удаляется в Сенонское аббатство. После Шёпфлина и Пфеффеля в Кольмаре: «Эти люди знают историю не хуже, чем наши французы — песни», его ждет встреча с отцом Кальме: «Отправиться в логово врага, чтобы обзавестись артиллерией». Отец Кальме, по характеру — копия Гермагора; «„он никогда не видел и никогда не увидит Версаля; но он почти что видел Вавилонскую башню, он считает ее ступени…”: отец Кальме, настоятель Сенона, к тому времени достигший восьмидесяти трех лет, никогда не слышал о мадам де Помпадур, но написал много десятков томов о Ветхом и Новом Завете и даже всеобщую историю. Рядом с этим кладезем мудрости Вольтер ищет сведения о происхождении церковных иерархов. Он с беспокойством следит за тем, как старик карабкается вверх по шатким лестницам, чтобы дотянуться до огромных фолиантов. Весь монастырь впрягается в работу над нечестивым „Опытом…”; монахи разыскивают нужные страницы, строки и цитаты…» (Р. Помо).