Цхинвали в огне

Свидетельствует Зарета Харебова, жительница села Дзарцеми. На момент описанных событий село контролировалось полицией Грузии (записано Оксаной Хубежты, корреспондентом сайта СКК, в больнице г.Цхинвал, где проходила лечение Харебова):

23 апреля Зарету Харебову жестоко избила соседка, Мадина Хетерели.

Зарете Харебовой 76 лет, в селе она живет одна. Единственного сына в 1989 г. убили грузинские боевики. Мадина Хетерели иногда помогала ей по дому за деньги. Но девушка периодически её обкрадывала. После очередного случая, женщина не вытерпела и попросила вернуть украденное, тогда Хетерели взяла камень и раздробила старушке голень. «Мне некому было помочь, нога распухла и болела. Через два дня, родственник, застав меня в таком состоянии, вызвал полицейских, но они никак не прореагировали. Говорили, что я должна помириться с Хетерели, но я отказалась. После этого, в 4 часа утра, ко мне в дом залезли через окно. Я проснулась от ощущения удушья и тяжести, а когда я открыла глаза, то поняла, что у меня ко рту приставлено огнестрельное оружие. Неизвестные мне люди кричали на меня. Потом я ничего не помню, была очень слаба, наверное, от страха потеряла сознание. Очнувшись, я кричала и звала на помощь, но никто не помог», – рассказывает Зарета Харебова. Сейчас она находится в крайне тяжёлом состоянии, говорит о том, что не хочет возвращаться домой, так как боится за свою жизнь.

«Данный факт является ещё одной иллюстрацией того, в каких условиях живут осетины не только в Грузии, но и на временно оккупированной Грузией территории Республики Южная Осетия», – отметил начальник информационного отдела Юго-Осетинской части СКК Инал Плиев.

Глава 6. Цхинвали. Бой

Христос и Бог! Я жажду чуда,

Теперь, сейчас, в начале дня!

О, дай мне умереть, покуда

Вся жизнь как книга для меня.

«МОЛИТВА».

Песня Т. Гвердцители на стихи М. Цветаевой

Спаси, Господи, и помилуй ненавидящыя и обидящыя мя и творящыя ми напасти, и не оставь ихъ погибнути мене ради грешнаго.

Молитва, Православный Молитвослов

Пробуждение было внезапным и крайне неприятным.

Что-то острое, со звоном лопнувшей струны, щелкнуло над самым ухом и густо просыпалось на голову.

Ещё толком не проснувшись, Сан Саныч ухватился руками за спинку кровати и резко подался в проход. По-собачьи встряхнув головой и плечами, он избавился от густо усыпавших лицо осколков оконного стекла, и лишь потом, пробудившимся звериным чутьем, отметил близкие звуки автоматных очередей и сопровождавшие их сочные шлепки и рикошеты залетавших в окна соседней комнаты пуль.

"7,62, два автомата, – машинально отметил Сан Саныч по характерной звуковой какофонии калибр и количество оружия, и подосадовал: – А тут всё, чем есть ответить, кукиш в кармане…" – из восемнадцати находившихся в гостинице офицеров – оружия не имел никто.

Мысли разбегались, но тело уже действовало само, без участия сознания.

Майор сноровисто столкнул с кровати укрывавшее его одеяло, перевернул, придержав в полёте за край и, убедившись, что его полотнище достаточно развернулось и накрывает большинство рассыпанных по полу осколков, скатился прямо на него. На четвереньках, по-крабьи, метнулся к двери. Привстав, нащупал дверную ручку, рванул её на себя и, вспомнив о своих соседях по комнате, обернулся:

– Не высовывайтесь, мужики! Я за автоматом!