Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

Как же так, брат? Ведь это не просто неблагородно и неблагодарно.

И самое главное — мало сочетается со всем остальным психологическим портретом Колчака, в котором, кстати, много наблюдается похожего на таковой Государя, особенно в самые трагические минуты их биографий. Как, скажем, Государь не пожелал, чтобы спасали верные части его лично, рискуя ввергнуть страну в гражданскую войну[228], так и адмирал, когда 4 января 1920 года передал звание Верховного Деникину, своим приказом распустил свой конвой, всю охрану, адъютантов и весь свой штаб, объяснив это решение необходимостью всем до последнего воина пребывать там, где каждый защитник Родины на счету^{226}: на фронте борьбы с оккупационным режимом III Интернационала.

При адмирале было 1500 готовых на все бойцов. Бригада морских стрелков контр-адмирала Юрия Старка, лично преданных, как и их командир[229], своему вождю, также готова была оказать сопротивление не только внешнему врагу — большевикам, но и внутреннему — чехословацкому легиону. Нет ни малейших сомнений, что даже тысяча отборных морпехов, как нож сквозь масло, прошла бы через много о себе возомнивший чешский сброд генерала Сырового и поддерживающих его союзничков, типа Жанена с присными. И адмирала бы спасли, и сами бы до Владивостока, или куда следовало бы, дошли. И большая польза, быть может, Белому делу могла выйти. Так ведь нет. Сам адмирал и запретил: лишнее-де кровопролитие. Прямо калька с Февраля.

В общем, странное, двойственное впечатление осталось у меня от «Протоколов», как прочел их первый раз в середине 1970-х. И вместе с тем ощущение очень симпатичной личности самого Колчака. Не рядом как-то все. Оказалось, по счастью, нет никакой двойственности. Вот что стало мне известно, условно говоря, вчера.

Николай Дмитриевич Тальберг, человек, заслуживающий однозначного доверия своей не раз доказанной преданностью русской православной монархии, в 1967 году написал об адмирале Колчаке такие строки. 

Я никогда не признаю отречения Государя!

«В 1927 году в Париже на публичном собрании правого крыла русской эмиграции поминалось лихом десятилетие преступной февральской революции. Мой большой друг и единомышленник граф Петр Васильевич Гендриков, недолгое время моряк, потом кавалергард, в момент революции Орловский губернатор, брат фрейлины Их Величеств графини Анастасии Васильевны, самоотверженно пожелавшей сопровождать Царскую Семью в Тобольск и вскоре после Ее гибели убитой большевиками, подчеркнул в своей речи верность Государю вице-адмирала Александра Васильевича Колчака. Последний был единственным из главнокомандующих фронтами [и флотами], который не внял зову генерала М.В. Алексеева просить Государя отречься от Престола. В печати впервые прочел я такое сообщение в статье Н. Кадесникова[230], напечатанной в журнале “Русское слово” (февраль 1967 года, № 2/98). 

Долгом почитаю подтвердить это сообщение.

В тридцатых годах князь Сергей Георгиевич Романовский, герцог Лейхтенбергский, пасынок Великого Князя Николая Николаевича, рассказывал мне, что доблестный адмирал Колчак в самом начале смуты отправил его в Тифлис к Великому Князю с предложением, опираясь на командуемые им Кавказские войска и на Черноморский флот, создать контрреволюционное движение.

От себя добавлю, что к этому фронту примкнул бы, конечно, находившийся на юго-западе конный корпус под командой доблестного графа А.Ф. Келлера. Последний, как известно, отказался присягать Временному правительству.

В упомянутом выше журнале Н. Кадесников приводит следующее свидетельство Князя Сергея Григорьевича Романовского:

“Волею судеб Белое Дело, иначе говоря — борьба с красной революцией, для меня лично началась в ночь с 2 на 3 марта 1917 года, когда, вызвав меня на линейный корабль «Георгий Победоносец» (около 2:30 пополуночи), адмирал Колчак преподал мне ряд директив в связи с происшедшим несколько часов назад отречением Государя Императора.

Вот основная сущность того, что было мне сказано тогда адмиралом Колчаком, с которым еще задолго до мартовских событий 17 года мы говорили о возможностях революционного движения, о его предполагаемых формах и методах решительной борьбы с ним:

— Я никогда не признаю отречения Государя — оно незаконно и вынужденно. Сегодня же, по готовности миноносца, Вы отправитесь в Батум и Тифлис к Великому Князю Николаю Николаевичу, который только что вновь назначен Государем Верховным Главнокомандующим, однако… в условиях отсутствующей Верховной Власти, т.к. Государь отрекся от Престола.