Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

Причем в эту точку могли бы быть наводимы все орудия левого борта эскадры и все башни с орудиями больших калибров».

Дальше Адмирал повторяет: «Очевидно, по обстоятельствам, хотя и не от меня зависевшим, первый удар нашей эскадры был поставлен движениями моего флагманского корабля в необычайно выгодные условия. В момент первого выстрела с “Суворова” головной японский броненосец один мог отвечать на огонь 12… наших броненосцев.

А затем в течение десяти минут, пока японцы собирали свою линию, самый отдаленный из наших кораблей мог и должен был уменьшить свое расстояние от японской линии с 42¹/₂ кабельтовов до 35 кабельтовов».

И наконец: «Прежде чем продолжать показание, я прошу позволения повторить, что моим движением с 1 часа 20 минут до 1 часа 49 минут и самонадеянностью адмирала Того 2-я эскадра должна была быть поставлена в неожиданно выгодные условия для нанесения первого удара неприятелю…

Но, без сомнения, наша неспособность воспользоваться этою выгодою лежит всецело на моей ответственности: я виноват и в дурной стрельбе наших судов, и в том, что они не удержались так, как я им предоставил возможность держаться».

В этом показании Адмирал, как всегда, взял на себя ответственность за все, в том числе и за «плохую стрельбу» 2-й эскадры.

Знал бы он, что в первые 10–15 минут боя он — будь у него хотя бы порт-артурские снаряды! — на самом деле уничтожил бы Того и, возможно, потопил «Микаса». Это при своих-то «не стрелявших и необученных» комендорах.

Может, тогда хоть лишний бы год прожил.

Но об этом потом. Сейчас нас интересует только завязка боя. 

Обреченный на непонимание

Адмирал Рожественский прекрасно знал, что ему не дадут высказаться открыто, и даже в ответах Следственной Комиссии следует соблюдать максимальную аккуратность. Рассчитывая, как и с рапортом Министру с ответами на обвинения лейтенанта Щеглова, только «на случай изысканий других летописцев и реформаторов».

Поэтому его слова: «не по причине моей сообразительности», «по обстоятельствам, хотя и не от меня зависевшим» и подобные им — это горькая ирония человека, обреченного на непонимание современников, да и не только их. Ведь даже Владимир Семенов в своем «Бое при Цусиме» не вполне понимает, чем вызван «маневр Того» и почему адмирал Рожественский с такой уверенностью в ответ на слова Семенова:

«Вот они, Ваше Превосходительство! Все шесть, как 28 июля…» — сказанные в момент первого визуального контакта главных сил, «не оборачиваясь, отрицательно покачал головой…

— Нет, больше: все тут! — и начал спускаться в боевую рубку».

И только вслед за его словами капитан 2-го ранга увидел: «Действительно: вслед за первыми шестью кораблями медленно выступили из мглы слегка оттянувшие крейсера Камимура…»

У адмирала Рожественского, что — локатор спрятан где был? За туманный горизонт заглянуть?

В результате остаются невыясненными три вопроса:

1) роль адмирала Рожественского в организации «петли Того»;

2) почему адмирал Рожественский был так уверен в «оправдавшейся вполне самонадеянности», а также, возможно, «ошибочномрасчете японского адмирала»;

3) что все-таки заменяло Адмиралу отсутствие обычной разведки. Посильные ответы на эти и на возникающие по ходу изложения вопросы так-же будут даны в заключительной части трилогии.

Часть пятая. ТРАГИЧЕСКИЙ ТРИУМФ, или НЕИЗВЕСТНАЯ ЦУСИМА