Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

Оба они всегда утверждали, что попали на свои командные — начальников отрядов — роли вполне случайно, а уж в том, что произошло вечером 14 и утром 15 мая, и вовсе виноват адмирал Рожественский. Не проиграй он бой — ни Небогатов бы не сдался, ни Добротворский на Манилу бы не ушел. Как Бог свят.

Забудем на некоторое время эти убедительные и, несомненно, искренние объяснения людей, чье поведение при Цусиме, по деликатному выражению Георгия Александровского, не прибавило славы Андреевскому флагу.

И вспомним то, о чем уже не раз говорилось выше. Если существует международная организация, имеющая «интересы» в Российской Империи, не совпадающие с жизненными интересами этой империи, то в состав этой организации обязан входить и «отдел кадров». Отдел кадров всемирного масштаба, или Международный Отдел Кадров. Аббревиатура — МОК. Не путать с Олимпийским комитетом! И отдел этот охулки на руку не берет.

Эта простая мысль заставила автора поинтересоваться, нет ли в прошлом «случайно назначенных» Небогатова и Добротворского чего-нибудь общего. Так сказать, объединяющего. Самое смешное, что оказалось — да! Таки есть! И это даже не относится к числу фактов скрытых, хотя, безусловно, к числу малоизвестных.

Чтобы не томить читателя далее, приведем отрывок из воспоминаний Флигель-Адъютанта контр-адмирала С.С. Фабрицкого[367], изданных в Берлине в 1926 году. Посвящены эти мемуары «большой Цусиме» Российской Империи — ее крушению в феврале 1917 года и вызывают доверие как достойной позицией автора во время описываемых событий, так и тоном самих воспоминаний. Если дойдем когда-нибудь в наших изысканиях до Февраля 1917-го, к этим запискам придется вернуться вполне капитально.

А пока приведем только маленький отрывок из них, в котором Фабрицкий вспоминает, как юным мичманом или лейтенантом ему довелось недолгое время служить в составе Тихоокеанской эскадры. Заметим, что описываемые события относятся ко второй половине 1890-х годов, как раз ко времени занятия нами на свою голову Порт-Артура, и к Цусиме сами по себе не имеют ни малейшего отношения.

На крейсере «Адмирал Нахимов». 1897–1898 годы

На Тихом океане

По прибытии на Тихоокеанскую эскадру, незадолго до принятия начальствования ею адмирала Федора Васильевича Дубасова^{330}, молодой моряк вошел в состав офицеров крейсера 1-го ранга «Адмирал Нахимов», считавшегося в то время одним из лучших кораблей флота.

Однако велико же было разочарование: «…Крейсер “Адмирал Нахимов”, в состав которого вошел я, имел командиром капитана 1-го ранга Небогатова, занятого исключительно хозяйственными соображениями, а старшим офицером капитана 2-го ранга Добротворского, не признающего уставов и законных положений и руководствующегося лишь своими желаниями…

Служба на корабле поставлена была ужасно, и во всем царили полный хаос и самоуправство. Каждый вахтенный начальник делал, что ему вздумается, так как общее руководство отсутствовало…»

Далее Фабрицкий пишет о том, как встряхнулась эскадра с приходом грозного Дубасова, о своем скромном участии в занятии Порт-Артура в качестве вахтенного начальника канлодки «Отважный» в отряде адмирала Реунова, державшего флаг на крейсере «Адмирал Нахимов»:

«Часа через два после нашего прихода пришел английский отряд, также из 2-х крейсеров и одной лодки, и стал по точно такой же диспозиции, но так, что очутился между нашими судами и берегом, то есть как бы прикрывая берег от нас…

Через несколько дней положение разъяснилось, и адмирал Реунов получил извещение, что острый момент миновал, так как Англия согласилась на захват нами полуострова… Англичане ушли, и мы остались единственными хозяевами положения. Вскоре в Порт-Артур подтянулась вся эскадра с Начальником ее, который приказал крейсеру “Адмирал Нахимов” приготовиться к переходу в Россию, куда крейсер вызывали для капитального ремонта и перестройки.

Перед самым уходом крейсера, не запрашивая моего согласия, приказом Начальника эскадры я был переведен снова на крейсер “Адмирал Нахимов”, что означало скорое возвращение на родину». 

Путь домой

«После сурового адмиральского смотра, на котором Начальник, не скрывая, высказал командиру нашему свое неудовольствие плохим состоянием крейсера во всех отношениях, мы ушли в Нагасаки за углем, а затем тронулись в дальний путь через Гонконг, Сингапур, Коломбо, Аден и Суэц на родину.