Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

Вернувшись из-за границы, крейсер произвел блестящую стрельбу, произведшую фурор. В это время нигде за границей не было еще управляемой централизованной стрельбы»^{332}. 

Видимые несоответствия

В рамках проводимого нами военно-исторического расследования обстоятельств Цусимского боя, его предъистории и последствий мы обнаруживаем некоторые несоответствия с приведенными выше фактами и выводами из них.

Во-первых, контр-адмирал Небогатов характеризуется почти всеми участниками его действительно беспримерного по скорости перехода от Либавы к берегам Аннама[369] как удивительно заботливый отец-командир, что в принципе не вписывается в приведенные выше кронштадтский и иные эпизоды. В этом возрасте люди меняются лишь в худшую сторону, если внезапно не обращаются ко Христу. Но обратившиеся не предают Престол и Отечество.

Из поведения контр-адмирала Небогатова во время перехода на соединение со 2-й эскадрой следует еще один безусловный вывод, который в качестве гипотезы был уже приведен выше. Играя роль отца-командира, Небогатов выполнял предписание, ослушаться которого не мог. Это было необходимо для достижения психологической правды во время судебного разбирательства. Для правдоподобного озвучивания версии, что он сдал остатки эскадры жалея людей.

Во-вторых, стрельба «галош» отряда Небогатова превзошла по точности все ожидания, что отметили все иностранные наблюдатели на эскадре Того. Однако бывший адмирал Небогатов совершенно не акцентировал внимания ни Следственной Комиссии, ни уголовного суда на результатах этой стрельбы. Эффективности стрельбы отряда Небогатова способствовало и то, что ее вооружили нормальными снарядами, с неперемоченным пироксилином.

Сначала их хотели послать Рожественскому. Но потом пришел приказ вооружить ими Небогатова: «Во время стоянки в Носси-Бе… суда выходили для практики маневрирования и стрельбы в цель. К сожалению, ограниченность запаса снарядов не позволила дать широкую практику стрельбе, так как обещанный транспорт снарядов не был выслан из России, послужив для укомплектования судов отряда Небогатова»^{333}.

К тому же на судах его отряда были кадровые комендоры — единственные на эскадре. «Скромность» Небогатова в его показании Комиссии необходима была для того, чтобы максимально затушевать результаты невыполнения им приказа Командующего эскадрой о стрельбе по головному из-за преступного отставания 3-го отряда в завязке боя. А также «замять» постоянное оттягивание этого отряда в течение боя.

Показания Небогатова стоят, впрочем, отдельного разбора, поскольку представляют собой нагромождение плохо камуфлированной лжи, которая и была положена в основу официальной версии о Цусиме. Но, похоже, ложь эта отнюдь не является продуктом только самобытного творчества бывшего адмирала. 

Синтез теории и практики: два источника и две составные части

Акцентируем внимание на следующем любопытном и также не отмеченном нигде факте. В документах Исторической Комиссии о Цусимском бое, в первых трех томах донесений о бое, нет донесения бывшего Командующего 3-м броненосным отрядом!

Донесения офицеров с «Николая» имеются, а вот донесения их флагмана нет. И мы, вероятно, никогда не узнаем первую, непосредственную реакцию Небогатова на обстоятельства Цусимского сражения[370]. В документах есть только его показание Следственной Комиссии, сделанное много позже боя, когда у Небогатова уже было время «посоветоваться с товарищами». Выработать, так сказать, единую линию поведения.

Между тем всякие псевдонаучные измышления о Цусимском бое, приводящие уже сто лет в восторг «теоретиков» военно-морского искусства, стал первым распространять известный нам Прибой № 1 — Н.Л. Кладо еще в то время, когда почти все уцелевшие «действующие лица» находились в японском плену: «С большим интересом читали кабинетный разбор Цусимского боя в “Новом Времени” Кладо, который со свойственным ему апломбом “врал, как очевидец”»^{334}.