Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

За поражение 2-й эскадры в бою 14 мая ответственность несут русские артиллеристы и плохо подготовивший их Командующий эскадрой.

Даже поставленные — разумеется, случайно! — в редкие по выгодам условия, они — увы! — не смогли применить вверенное им оружие и безнадежно «провалили» бой. Ведь и сам Рожественский говорит в своих рапортах и показаниях, что стрельба нашей эскадры была дурна, беря, конечно, и здесь ответственность на себя.

Мы знаем, по счастью, — запоздалому, как обычно в России, — что утверждение о слабой боевой подготовке и о якобы «дурной» стрельбе русских артиллеристов есть злонамеренный миф, в истоках которого небрежность анализа тесно переплелась с умышленной фальсификацией.

Огонь русских броненосцев был удивительно точен.

«…Более близкое ознакомление с результатами артиллерийской стрельбы обеих эскадр в бою, — говорит Георгий Александровский, — приводит к выводу, что участники сражения, угнетенные своим поражением, зря возвели поклеп на своих боевых товарищей, лихих русских артиллеристов. Среди них было достаточное количество опытных артиллерийских офицеров, кондукторов и комендоров. И они стреляли вовсе не так плохо, как это ошибочно следует из факта, что ни одного крупного японского корабля не было утоплено».

В своей книге Георгий Борисович провел подробный анализ действий артиллерии обеих эскадр в этом бою и пришел к неожиданному, но убедительному выводу: меткость стрельбы русских артиллеристов была не только не меньше, а, наоборот, выше меткости огня японских кораблей^{358}. 

Артиллерийские потери как таковые

Суть рассуждений Александровского сводится к тому резонному соображению, что потери от артогня в личном составе должны быть пропорциональны количеству полученных попаданий.

И здесь, прежде чем ознакомиться с этими рассуждениями, зададимся вопросами: а каковы были именно артиллерийские потери личного состава сторон в бою 14 мая 1905 года? И так ли малы японские потери, как это принято считать, на фоне многотысячных потерь русской эскадры?

Но сначала ответим на вспомогательный вопрос: что конкретно относится к артиллерийским потерям в боях на море?

Чем они отличаются от просто боевых и прочих потерь. Ведь массовая гибель людей в морской и океанской пучине, в том числе и в сражениях, может быть либо вовсе не связана с потерями от артогня, или во всяком случае связь эта может носить совершенно разные формы.

Так, знаменитый «Титаник» после встречи с айсбергом унес на дно полторы тысячи человек, что составляет почти треть от числа русских моряков, погибших за два дня Цусимы. Но понятно также, что потери «Титаника» к боевым потерям, а тем более к потерям от артогня, никакого отношения не имеют. И если даже в боевых условиях корабль получает повреждение, например, от столкновения с каким-либо объектом — допустим, с другим судном — и идет ко дну, то имеющие место потери могут вовсе не относиться к боевым, и тем более к потерям артиллерийским. А, скажем, к навигационным.

Также вполне допустимо, что один-единственный попавший в противника снаряд вызовет взрыв в крюйт-камере, снарядном погребе или еще в каком-нибудь взрывоопасном корабельном помещении. И корабль взрывается, опрокидывается и тонет, унося с собой не одну сотню, а, может быть, тысячу человек, ни один из которых, возможно, даже и не пострадал от самого взрыва снаряда. Так что останься корабль на плаву, артиллерийские потери личного состава были бы нулевые. И процент попаданий в этом случае никак не соответствовал бы числу жертв.

Наиболее объективно показатель чисто артиллерийских потерь — число попаданий пропорционально числу потерь в личном составе (убитых и раненых) — работает в тех случаях, когда после боя все участники остаются на плаву и своим ходом возвращаются домой или идут в гости подсчитывать те самые потери.

Как 28 июля 1904 года при Шантунге. 

Шантунг и Цусима