Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

Храбрость Рожественского неоспорима, а честность видна из следующего. Ознакомившись с моей запиской и занимая еще должность Начальника Штаба, он представил Бирилеву свои возражения[47], но одновременно указал Министру, что проект мой заслуживает полного одобрения. По его же просьбе мне были казной возмещены 50 руб. расходов по напечатанию записки и дано в награду сверх того 150 руб. Несмотря на это Министр до записки моей не прикасался, и она в красной папке пролежала Декабрь и Январь на столе на видном месте. В конце Февраля по вторичному настоянию Рожественского Бирилев, наконец, собрал у себя совещание для обсуждения моей записки…

Идя на совещание, я заготовил список офицеров, которых нужно взять в Штаб, и другой список — тех, которых я считал вредным оставлять в Штабе… Так как Бирилев мог прочесть громко мои списки, я на этот случай имел при себе прошение об отставке[48]. На совещании кроме Бирилева и Рожественского все говорили против, выставляя предлогом преждевременности ломки штаба неокончание дел (?) после войны… Присутствовавшие пожирали меня ненавистными глазами, предчувствуя себя в списках изгнанников.

Только Рожественский с усмешкой посматривал на меня…

Заседание, длившееся три часа, окончилось в полночь тем, что Министр категорически приказал Вирениусу доложить не позже как через неделю, как приступить практически к исполнению моего проекта; на прощание Бирилев благодарил меня и сказал: “Редко читал столь дельную записку”».

Далее Щеглов говорит, что вслед за этими словами Министра один из присутствовавших адмиралов попросил Бирилева наказать лейтенанта, так как Щеглов позволил в своей записке опорочить его и его честных сотрудников. Но не успел адмирал сказать это, «как на него обрушился Рожественский.

— Нет, позвольте, — сказал Рожественский, — не Вас, а меня изругал Щеглов, а Вас он даже в одном месте похвалил.

Бирилев тоже встал на мою сторону. Я, видя, что партия выиграна, сказал, что веря в свою правоту, я заготовил даже прошение об отставке, которое и показал.

— Небось, в начале прошения нам-то не показывал, — сказал Рожественский. Этою шуткою закончилось совещание…»

Так что по большому счету именно адмиралу Рожественскому Россия обязана тем, что Морской Генеральный Штаб стал функционировать уже в 1906 году. 

В Первую мировую

Результаты же деятельности Генмора по подготовке к новой войне русского флота, уничтоженного и с трудом восстанавливаемого под единодушные протесты передовой общественности, были таковы, что в 1915 году однотипный «Князю Суворову» эскадренный броненосец «Слава» сорвал захват Рижского залива германской армией, поддержанной линейными кораблями — в том числе и дредноутами типа «Нассау» — кайзеровского флота.

В октябре же 1917 года пока еще русский, хотя, увы, уже не Императорский, флот смог противостать в ходе Моонзундской операции подавляющим силам германского дредноутного флота, имея в активе, кроме той же «Славы», порт-артурский «Цесаревич», именуемый после февраля 1917 года непонятно за какие грехи[49] ментовским обращением «Гражданин», да эсминцы типа «Новик».

В каком-то смысле Моонзунд — анти-Цусима старого русского флота. Офицеры, прошедшие Порт-Артур и Цусиму, просто не умели проигрывать морские сражения. Как лучшие в мире профессионалы. Но с ними быстро покончили. 

Крестный отец

Именно «Новики» — такие же лучшие в мире эсминцы, как были лучшими в мире командовавшие ими флагманы и офицеры, такие как царские адмиралы Колчак и Старк и будущий блестящий советский адмирал Исаков, — вписали самые яркие последние страницы славы в историю Русского Императорского Флота во время Великой войны. Что на Балтийском, что на Черном море.

Но мало кто знает, что своевременному появлению «Новика» в составе флота Россия также обязана адмиралу Рожественскому. «После суда адмирал Рожественский вышел в отставку, посвятив себя общественной работе в составе “Особого комитета по усилению военного флота на добровольные пожертвования”, и именно его можно считать крестным отцом будущего знаменитого эсминца “Новик”, так как Зиновий Петрович положил начало финансирования его постройки»^{49}. 

Лишен слова?