Цвет бедра испуганной нимфы

– Тогда Петр вас угостит. Он у нас настоящий мастер. А я пока поработаю немного, а потом мы продолжим, – улыбнулась Вера, а когда увидела, что посетительница с Елагиным направилась к дверям кабинета, добавила: – Скажи Егорычу, чтобы зашел ко мне.

Окунев заскочил к ней без стука и, как всегда, начал извиняться:

– Ой! Простите, опять вломился к вам. Просто спешил.

– Надо будет табличку повесить специально для тебя «Без стука не входить».

Егорыч вздохнул, хотя прекрасно понимал, что Вера Николаевна шутит. И тут же приступил к делу.

– По поводу убийства Марушкина ничего не скажу: это уж вы сами. Что же касается его конторы, то по всем признакам это финансовая пирамида. Я просмотрел видео с их сборищ: там все такие счастливые – смеются, руками размахивают, как зомби. Но обращений в полицию или в прокуратуру не было. А за три с лишним года существования пирамиды такого не случается. Возможно, какие-то выплаты производятся из средств новых адептов… Но коммерческая деятельность все-таки ведется. «Парус» является соучредителем нескольких предприятий, образованных поклонниками покойного гуру… Кроме того, многие из его адептов уже были или стали частными предпринимателями, работающими в разных сферах и с той или иной степенью успешности. Но, судя по всему, никто из них особых высот не достиг, то есть обещания Леонида Борисовича, что они станут воротилами бизнеса, так и остались благими пожеланиями. Я проверил состояние его личных счетов в нескольких банках, но и там не особенно чтобы… В общей сумме миллионов пятнадцать – в рублях, разумеется. И у его жены миллионов семь с копейками. Для того, чтобы выяснить, куда уходят все деньги, если они у него есть, а, по идее, должны быть, нужна серьезная финансовая проверка или доверительный разговор с главным бухгалтером. Не сомневаюсь, что наша новая клиентка должна быть в курсе всех дел. Кстати, как она вам?

– Не могу понять пока. На вид наивная девушка, только ей почти тридцать лет и занимается она не макраме, а финансами.

– На ее счетах средств меньше, чем у Марушкина, но больше, чем у его жены. В собственности автомобиль «Вольво XC-70» – не новая машина, но рыночная стоимость ее и сейчас больше двух миллионов. Машина большая, наивные девушки такие обычно не приобретают: им бы «Мерседес» – кабриолет или…

– У Марфиной теперь нет машины, – напомнила Бережная, – вчера взорвали, и, судя по всему, это не было запугиванием, похоже, покушались именно на Нину Алексеевну.

– Я что-то не припомню, чтобы у наивных девушек взрывали автомобили, – удивился Егорыч, – на них, конечно, покушаются иногда, но только не таким общественно опасным способом.

– Зарубежные счета Марушкина проверил?

– Ну это так просто не узнать. Если бы был известен банк-корреспондент, то давно сделал бы. Но со счетов контролируемых Марушкиным фирм переводы за рубеж не осуществлялись. Он, конечно, мог отдавать здесь рублями доверенному лицу, и тот кидал бы на его зарубежный счет нужную сумму в валюте, оставив себе комиссионные.

– А еще есть криптовалюта, движение которой невозможно отследить, – напомнила Вера.

– Почти невозможно, – вздохнул Окунев, – главбух должна была знать, и эта наивная девушка, которую сейчас наш Петя охмуряет, наверняка в курсе. Я, конечно, понимаю, что это его основная работа. Но только вы и сами понимаете, что наивные девушки за неполных три с половиной года не самого тяжелого труда не зарабатывают на квартиру, автомобиль, дорогие шмотки и драгоценности, не говоря о приличной сумме на банковском счете.

– Марфина – отличный специалист в области финансов. К тому же она кандидат наук.

– Ну и что! – возмутился Егоров. – Мой учитель, который, как Вергилий в «Божественной комедии», водил меня по кругам компьютерного ада, был и вовсе доктором наук. Он днем учил меня программированию, а в темное время, чтобы его никто не видел, собирал пустые бутылки и алюминиевые банки, потому что ему элементарно нечего было жрать. В прекрасные девяностые его в НИИ сократили, а в грузчики он податься не смог из-за больного позвоночника и возраста. Его звали в Штаты или в Израиль, но он остался здесь. А я вот по дурости рванул за океан. С первого же приличного дохода хотел перевести своему учителю тысяч десять баксов, но не смог с ним связаться – ни по телефону, ни по интернету… Он просто умер. Потом уж, когда вернулся, искал место захоронения. Нашел кладбище, бугорок и покосившуюся табличку с кривыми буквами.

Окунев отвернулся и посмотрел в окно.

– Успокойся, – попросила Бережная.

– Да я спокоен, – продолжая смотреть на тополь за окном, отозвался Егорыч, – просто как вспомню его в стареньком советском пальто, в разбитых ботинках, себя ненавидеть начинаю. Он мне старичком всегда казался, а ему и шестидесяти не было…

Окунев наконец посмотрел на Веру.

– Я попытался найти главного бухгалтера «Паруса», но пока безрезультатно. Или она отсиживается где-то, или уехала из города. Не с вокзала, не из аэропорта и не на своей машине, если, конечно, номер не сменила. Но женщина сама номера не меняет.