Цвет: белый

Гости делали комплименты роскошному бриллиантовому колье на шее Натали – подарку Джону на её совершеннолетие, а девушка больше радовалась восхитительной большой книге по истории искусств, которую Джон преподнёс ей, уединившись в кабинете отца. И она видела, сколько удовольствия доставила жениху её искренняя радость. Тогда же Натали, крепко прижав книгу обеими руками к трепещущей груди, подарила целомудренный поцелуй в щёку своему Ледяному богу. И тогда Джон улыбнулся: широко, расслабленно, счастливо. В ответ он мягко погладил нежную щёку невесты, затем, словно опомнившись, поспешно откланялся.

Со дня рождения Натали до этого приёма прошло неполных две недели. Джон появился у Сандерсов всего два раза, и оба раза девушка видела на его лице отблески тщательно скрываемых страданий. Бесполезно было расспрашивать об их причинах. Натали уже знала их имя…

Мэри-Энн пришла в сопровождении нескольких кавалеров, которые соревновались между собой за право взять её меховую накидку, поднести ей шампанское, зажечь сигарету, встать ближе…

– Джон, дорогой! – широко улыбнулась она, пронзая его ледяным взглядом, затем повернулась к Натали. – Добрый вечер!

Невеста Уитмора-младшего готова была поклясться, что её будущая родственница намеренно использует тон хозяйки вечера. Ресницы Мэри-Энн красиво опустились и поднялись, пока та оценивающе оглядела Натали.

– Джон, – Мэри-Энн игриво наклонила голову, – помнишь, что я говорила о кухарке?

Скулы Джона красноречиво дёрнулись, Натали осторожно коснулась кончиками пальцев ребра его ладони. Молодой человек опомнился, взял себя в руки и приветствовал следующих гостей. Пусть Натали не знала, причём тут кухарка, однако бывают случаи, когда всё ясно без слов.

Приём шёл своим чередом. Гости сходились во мнении, что милой мисс Сандерс невероятно повезло! Родители невесты сияли словно рождественские огни.

Мнение о том, что благодетельная дурнушка будет очень удобна в роли тихой, покладистой, удобной жены, активно продвигалось ослепительной Мэри-Энн, которая отпускала по этому случаю меткие остроты.

– Мужчина обязан иметь хлеб на столе, но только счастливчики вкушают деликатесы, – говорила она, купаясь во внимании к себе.

Джон заметил в толпе почитателей Мэри-Энн человека, которого никто не звал.

– Мистер Димитриадис, – поприветствовал он грека.

Тот выглядел неважно. С последней их встречи, он ещё больше осунулся, похудел. Лихорадочный блеск глаз, обращённых на Мэри-Энн, отражал тот внутренний огонь, что сжигал молодого человека. Его тело реагировало на малейшее движение бывшей невесты, с готовностью подаваясь вперёд или чуть качаясь в сторону. Выглядело это жутковато.

– Не помню, чтобы на Ваше имя было выписано приглашение, – заметил Джон, чувствуя жалость к тому, кто напомнил ему самого себя несколько лет назад.

– Она прекрасна, не так ли? – вместо ответа откликнулся Данакт и тут же рассмеялся какой-то шутке, отпущенной возлюбленной.

– Мистер Димитриадис, я думаю, что Вам лучше уйти, – Джон встал прямо перед незваным гостем. – Уезжайте. Уезжайте подальше отсюда. Иначе Вы…

– Мне кажется, я понял, почему она так дорожит вами. У вас есть противоядие от её яда. А я… Я был бы счастлив выпить его до дна и умереть, – перебил его Данакт. – Не волнуйтесь, я не создам Вам проблем. Я сейчас уйду.

Он сдержал своё слово: поклонившись Джону, вышел из гостиной.

– Мэри-Энн, Данакт был здесь. Тебе необходимо с ним поговорить и чётко сказать, что между вами всё кончено, – Уитмор-младший применил всё своё обаяние и авторитет, чтобы остаться с негласной хозяйкой вечера наедине в библиотеке.

– Данакт? Как странно. Почему ты его не пригласил? – пожурила она Джона, доставая из сумочки губную помаду.

– Потому что я не обязан приглашать на свой приём всех твоих бывших, – отчеканил Джон. – Я видел его взгляд. Это взгляд человека, у которого всё ещё есть надежда. Ты должна отпустить его.

– Знаешь, забавно, а ведь у тебя именно такой взгляд, когда ты видишь меня, – едко заметила Мэри-Энн и вышла.

Джон посмотрел в окно и увидел там своё отражение: спорить с ней бессмысленно. Так на ком же он всё же женится?..

-5-

Джон не видел Мэри-Энн уже пару дней: он не искал встреч, а она своим отсутствием доказывала ему, что ей всё равно. Это была ложь, в которой эта девушка никогда бы не призналась самой себе. Принять ухаживания очередного влюблённого казалось в данной ситуации верным решением, однако оно почему-то не приносило утешения: Мэри-Энн знала, что Джон после свадьбы хоть и останется достижим, но поводок будет значительно ослаблен. А этого она не любила.

Именно поэтому, догадываясь о её мотивах, Джон был так нервозен утром перед своей свадьбой.

Напрасно окружающие считали, будто его немногословность и серьёзность были вызваны торжественностью момента: он одновременно ждал и умолял Мэри-Энн не приходить на церемонию.

Он плохо спал в эту ночь, потому что снова и снова всплывали видения свадебной церемонии. Их с Мэри-Энн. Это было просто невыносимо и сладко в то же время.