Цвет: белый

Джон мягко поглаживал голое плечо уснувшей Мэри-Энн, понимая: днём ему не позволят этого. Он проиграл, снова проиграл ей. Расплата за слабость будет скорой и жестокой.

Мэри-Энн проснулась достаточно рано для себя: в 10 утра.

Джон сидел уже у окна в шёлковом халате поверх полосатой пижамы и читал газету, неторопливо прихлёбывая кофе.

– Доброе утро! – девушка села на кровати, сладко потянулась и взъерошила свои длинные чуть волнистые волосы, прекрасно зная, как неотразимо выглядит при этом.

– Доброе утро! – откликнулся Джон, не отрывая взгляда от газеты.

– Ты и сегодня пойдёшь на работу? – капризно выпятила губу девушка. – Сколько можно работать? Останься сегодня со мной! Мы устроим в саду пикник, помнишь, как когда-то давно?

Джон посмотрел на неё: «давно», значит. Хочет снова напомнить о том, как он волочился словно собачонка?

Как сам стоял на коленях?..

– На работу я сегодня не пойду, но и остаться не смогу: я обещал мисс Сандерс помочь ей с выбором торта для свадьбы.

– Чьей свадьбы?

– Нашей. Моей и мисс Сандерс.

– Ты женишься? Абсурд! – недоверчиво нахмурилась Мэри-Энн, натянув на грудь одеяло.

– Я вернусь к семи вечера, если захочешь, мы поужинаем вместе.

– Не строй передо мной ледяного человека! Я знаю тебя! И я знаю, что ты и дня не можешь прожить без меня! Я видела стопку моих писем и телеграмм! Ты всё тот же…

Джон вышел из спальни, громко хлопнув дверью.

– Ты всё равно вернёшься ко мне! – услышал он уверенный женский возглас.

И Джон Уитмор-младший знал, что это правда. Однако горечь полыни уступает место терпкости, которую уже можно заменить чем-то похожим или наоборот чем-то совсем иным, например, благородным ароматом розы. Рано или поздно он станет свободным. Просто надо подождать…

-3-

На приёме в честь скорого бракосочетания было многолюдно. Джон и его будущая жена были в центре внимания, и им обоим это не нравилось. Собственно, так они и познакомились. Мэри-Энн тогда была в Калифорнии с Димитриадисом. Несмотря на внешнее спокойствие, Уитмор-младший был полон горечи и ревности, ведь тем утром он получил от неё телеграмму: «Тебе бы здесь понравилось. Не скучай. Люблю».

И это могло быть милым посланием, или прощальным, или дружеским, или искренним, но Джон слишком хорошо знал автора телеграммы, поэтому не стоил на этот счёт никаких иллюзий. Мэри-Энн просто проверяет, насколько крепок и короток эмоциональный поводок вокруг его шеи.

Весь день Джон изводил себя мыслями о том, как он слаб и ничтожен, раз не может оборвать всякую связь между ними, оставаться спокойным и нечувствительным к её манипуляциям. У него больше не было иллюзий относительно того, любит ли его эта красавица: нет, не любит, но и не отпустит. Она никого не отпускает. Всех держит при себе. Даже бывшие поклонники постоянно маячат на горизонте, надеются, заискивают, ловят её взгляды, посылаются букеты и подарки. Она никому не даёт возможность просто уйти. Покончить с этими мучительными отношениями, в которых нет места обоюдности, есть только беспрекословное подчинение капризам Мэри-Энн. Ему даже пришла в голову мысль, что она как фонарь собирает вокруг себя только букашек, готовых сгореть в её огне. И ему хотелось быть умной птицей, а не ослеплённым жуком.

Как назло, тот день выдался непростым и на бирже. Уитмор-младший, в отличие от конкурентов и бывших партнёров своего отца, мог похвастаться физическим превосходством, которое ему давала молодость: выносливый, быстро анализирующий, стрессоустойчивый.

И всё же он был измотан, даже подумывал отказаться от посещения званого ужина у Лапинских в честь помолвки их сына со второй дочерью банкира Свенсона. Но какой уважающий себя деловой человек пропустит собрание высшего света? Вот и Джон понимал, что нельзя делать так, как хочется.

Вечер был душным, шумным, что неудивительно. Улучив момент, он вырвался на боковой балкон и с шумом вдохнул сентябрьский ночной воздух: уже давно не лето, но ещё и не зима – колкий миг последнего прощания с бесшабашной жарой.

Позади него что-то звякнуло и раздалось по-девичьи робкое «ой!».

Джон обернулся. В тени большого тиса, ещё не осыпавшего всё вокруг своими листьями, в углу балкона стояла хрупкая женская фигурка в шёлковом зелёном платье.

– Добрый вечер, мисс! – тут же взял себя в руки Джон. – Прошу прощения за моё вторжение. Поверьте, я не имел намерения Вас напугать.

– Добрый вечер, мистер Уитмор. Это моя вина, не стоило мне тут находиться.

– О, так Вы меня знаете? – смутился Джон, потому что к своему стыду он не мог узнать голос и лицо. – Вы не могли бы выйти на свет, а то я по голосу не могу Вас вспомнить.

– Меня зовут Натали Сандерс. Я – младшая дочь генерала Сандерса. Мы не были представлены друг другу, просто не знать Вас это как не быть знакомым с творчеством да Винчи. То есть невозможно.

Девушка, сделавшая навстречу Джону два небольших шага, была далеко не красавицей, однако её круглый овал лица, большие серые глаза, тёмно-русые волосы и родинка на кончике носа вызывали очень приятные эмоции, располагали собеседника и обещали не разочароваться в приятной внешности.