Цвет боли

— Это просто. Или нет. Все зависит только от нас. Я простой парень, и ты это уже знаешь. Я ждал достаточно долго, так что теперь тебе придется извинить мое нетерпение, ведь то, что я хочу, вполне достижимо.

— Как это должно работать, Марк? Я провела всю ночь, думая — задаваясь вопросом — что все это значит. Раньше это было нереально. Это было абстрактно. Я фантазировала. Я интересовалась. Я даже придумывала разные сценарии. Но теперь, когда ты здесь, прямо передо мной, я не знаю, что мне делать. Чего ожидать.

— Почему бы нам обоим не поесть. Мы поговорим за завтраком, и я отвечу на любой вопрос. Но, как я предупреждал тебя вчера вечером, если ты не готова к ответу, лучше не спрашивай.

Она кивнула:

— Нет, мне нужна правда. Я хочу реальности. Мне нужно знать, что это значит. Что значит «быть с тобой».

Он сжал ее руку.

— Иди в столовую. Я возьму наши тарелки и присоединюсь к тебе.

Марк наблюдал, как Ева прошла к столу, держа чашку кофе в ладонях, как будто пытаясь наполнить все свое тело его теплом. Он бы предпочел обнять ее. Он подарит ей все необходимое тепло и многое другое.

Терпение, Марк. Не торопись, парень. Не теперь, когда ты так чертовски близок. Ты слишком долго этого ждал.

Он умерил свое рвение, не спеша собрал тарелки и принес их к столу, где сидела Ева. Это было потрясающее зрелище! У него дома, в его одежде, все еще слегка помятой после того, как она встала с постели. Единственное, что могло бы улучшить его, — это если бы она просто встала из его постели.

Марк поставил тарелку перед ней, наблюдая, как ее глаза расширились, а губы изогнулись в широкой улыбке.

— Мои любимые, — хрипло сказала она.

Он улыбнулся ей в ответ.

— Конечно. Ты думала, я не знаю, что ты любишь? Вафли с большим количеством масла и еще большим количеством сиропа. Ешь и наслаждайся. Я принесу молоко и бекон.

Она вздохнула:

— Я люблю их, но не могу позволить себе слишком часто. Они такие калорийные!

Марк покачал головой, возвращаясь к столу с напитками и тарелкой бекона.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- В твоей внешности нет ни одного изъяна, Ева. Абсолютное совершенство от макушки до кончиков красивых пальцев ножек.

Она засмущалась, ее щеки стали розоватыми, почти такими же, как пальцы на ногах.

— Я не знаю, как это воспринимать… это изменение в наших отношениях. Я потеряла равновесие. Буквально вчера я планировала отпустить тебя во многом так же, как я должна была отпустить Роберта. А сейчас…

Она в замешательстве подняла руку и позволила ей упасть к себе на колени.

— Этого не произошло, — мягко сказал он. — Ты могла подумать, что избавляешься от меня, дорогая, но я никуда не уйду. Я бы ждал столько, сколько нужно, но никогда не возникало вопроса о том, что я сделаю шаг. Просто так случилось, что ты сделала это первой.

Он наблюдал, как она обдумывает его заявление, как нахмурилась в испуге. Как будто она все еще пыталась понять все, что он ей сказал за последние двадцать четыре часа. А затем она опустила взгляд, фактически положив конец безмолвному созерцанию.

Она откусила кусочек вафли, и он наблюдал, смакуя ее удовольствие от завтрака, который он приготовил для нее. Ева была женщиной, не боявшейся показывать свое удовольствие даже в самых простых вещах. И Марк намеревался доставить ей гораздо больше удовольствия, чем вафли на завтрак. Он знает сотню способов ее испортить.

— Ты хотела знать, как это работает. Что именно ты имеешь ввиду? — спросил Марк.

Ее вилка замерла в воздухе на полпути ко рту. Затем она положила ее, возбужденно облизывая губы.

— Ты должен знать… я имею в виду, что ты знаешь, что я совершенный новичок в этом. Я сказала тебе то, что хотела, но ты не сказал мне, что хочешь. Как ты ожидаешь, это сработает. Что ты от меня хочешь? Что ты будешь со мной делать?

Ева вздрогнула, сказав последнюю фразу, и Марк надеялся, что она представила все то, что он с ней сделает, и эти образы заинтриговали и возбудили ее так же сильно, как и его самого.

— Я думаю, вопрос в том, что ты хочешь, чтобы я сделал с тобой.

В ее глазах вспыхнуло нетерпение — эмоция, которую он хорошо знал.

— Марк, пожалуйста. Не играй со мной в эти игры. Это важно.

Выражение его лица стало совершенно серьезным. Он наклонился вперед, его взгляд впился в нее.

— Это не игра, Ева. Не думай так. То, что я чувствую к тебе, то, что я хочу сделать с тобой, — это не игра. Отнюдь.

— Тогда помоги мне, — умоляюще сказала она. — Я в растерянности. Мне нужно знать, о чем ты думаешь. Мне нужно знать, как ты это видишь.

— Я думаю, — осторожно сказал он, — что если мы хотим вникнуть в подробности наших отношений, я бы предпочел делать это в гостиной, где я могу хотя бы прикоснуться к тебе, когда я расскажу тебе о своих ожиданиях, а ты опишешь свои собственные.

— А что, если я не знаю, чего хочу?