Цвет боли

— Не называй меня так, — прошипела она. — Не называй меня вообще никак. Я чувствовала себя такой виноватой, потому что почти забыла Роберта. Человека, который значил для меня все. Человека, которого я любила всем сердцем и который любил меня не меньше. Я была замужем за ним, Марк, и тебе это не нравится. Тебя всегда это возмущало. Ты обвиняешь меня в том, что я постоянно ставлю его между нами, но я никогда этого не делала. Это сделал ты. Ты. Не я. Ты, черт тебя побери! Ты не мог отпустить это из-за собственной неуверенности. Две недели назад мне приснился сон. Тот, который меня сильно расстроил. Потому что в том сне у меня был выбор. Я могла бы вернуть Роберта или остаться с тобой. И я не могла выбрать. Боже, я чувствовала себя такой виноватой, потому что всегда говорила, что сделаю что угодно за еще хотя бы один день с Робертом. Если бы я могла вернуть его, я бы никогда больше ни о чем не просила. Но я не выбрала его. Я колебалась. И он исчез.

Марку хотелось умереть. Он вцепился в поручень кровати еще крепче, слушая слова, которые прокляли его навсегда. Он сделал поспешные выводы. Ужасные выводы. И Ева заплатила за это высокую цену. Черт, он заплатил самую высокую цену за это, потеряв ее доверие. Он мог просто спросить, о чем она думала, мечтала.

— А сегодня ночью мне приснился такой же сон. Роберт заговорил со мной. Он сказал, что мы можем быть вместе. Но я сделала выбор, — выдохнула она. — И я не выбирала его. Я выбрала тебя.

Марк закрыл глаза, слезы жгли веки. Что он мог на это сказать? Как он мог загладить те ужасные слова, которые он ей сказал? То, в чем он ее обвинил.

— Я отдала тебе все, Марк, — сказала она с болью. — Мою любовь. Мою покорность. Мое доверие. Что ты мне дал? Ты мог дать мне секс, но ты не дал мне любви или доверия. Потому что нельзя любить того, кому не доверяешь. А ты не верил мне с самого начала. Ты постоянно ставил Роберта между нами. Он был моим мужем и твоим лучшим другом. Вполне естественно, что ты был единственным человеком, с которым я могла поговорить о нем. Но ты лишил меня даже этого, потому что я знала, что тебе это не нравится. Так ты мне скажи, Марк, чем, черт возьми, ты пожертвовал ради меня? Мне кажется, что на все компромиссы и жертвы пошла я одна.

Она вздрогнула и сморщилась от боли, вызванной этим движением.

— Мы даже не будем вдаваться в ужасное обвинение, которое ты мне только что выдвинул. Очевидно, ты совсем не думаешь обо мне, иначе ты бы никогда не подумал, даже на мгновение, что я намеренно разбивала свою машину. Особенно, когда так умер Роберт. Даже если бы я была настолько склонна к самоуничтожению, я бы никогда не причинила своим близким такую боль, которую пережила сама, когда потерял Роберта.

Каждое слово, сказанное Евой, было крошечным дротиком, прямо попадающим в сердце Марка. Она была права. Каждое ее слово — абсолютная правда. Ему было стыдно осознавать, насколько он ошибался. С самого начала. Она была права. Он ей не доверял. Он был так неуверен в себе, так волновался, что никогда не сможет получить ее, что, когда она отдалась ему, он не поверил этому подарку, потому что слишком боялся его потерять. Потерять ее. Он был так чертовски поглощен своими страхами, что не мог оценить этот прекрасный подарок, пока не стало слишком поздно. Боже, не может быть слишком поздно. Он бы этого не допустил.

Марк открыл рот, чтобы извиниться. При необходимости встать на колени. Все, что угодно, чтобы получить ее прощение и еще один шанс на ее любовь. Но дверь распахнулась, и в комнату поспешили Кристина и Влад.

Влад бросил один взгляд на лицо Евы и хмуро посмотрел на Марка:

— Что, черт возьми, здесь происходит? — потребовал ответа Влад.

Кристина бросилась к постели Евы, схватила ее за руку, на которой не было повязки. Марк только сейчас заметил гипс на ее левой руке, и замер в отчаянии. Он даже не спросил о ее состоянии. Насколько серьезно она была ранена. Он был так чертовски рад, что она жива, что все остальное не имело значения.

Влад наклонился и нежно обнял ее. Ева уткнулась лицом в шею Влада и изо всех сил сжала руку Кристины.

— Пожалуйста, — выдохнула Ева, и ее голос дрожал от слез. — Просто заставь его уйти. Я не хочу его сейчас видеть. Просто заставь его уйти. Пожалуйста. Я больше не могу этого выносить.

Тот факт, что она умоляла — а ведь Марк поклялся, что ей никогда не придется этого делать — заставил его похолодеть от ужаса.

Влад осторожно отпустил ее, а затем повернулся к Марку, ярость блеснула в его глазах.

— Убирайся от нее подальше. Ты только делаешь ей больно. Клянусь Богом, Марк. Я не знаю, в чем, черт возьми, твоя проблема или почему ты пытаешься пнуть ее, когда она упала, но сейчас это дерьмо прекратится.

— Я не брошу ее, — решительно сказал Марк. — Если она не хочет, чтобы я был в ее комнате, хорошо. Но я не выйду из этой больницы, пока точно не буду знать, что с ней не так и сколько времени ей потребуется, чтобы выздороветь.