Цвет боли

— Я не верю этому ни на минуту. Я знаю, что мы с Робертом были женаты всего три года, но на трехлетней отметке мы были так же влюблены, как и в первый год, а ты и Влад прожили в браке немногим меньше пяти лет.

— Может быть, ты права, — вздохнула Кристина. — Может, мне надо просто поговорить с ним. Но я замираю каждый раз, когда думаю о том, что собираюсь спросить. Эти слова просто остаются в моем горле, потому что я знаю, что ему будет больно, если я спрошу его, есть ли еще кто-то. И дело в том, что если все в порядке, то мои сомнения вызовут разрыв в наших отношениях, который, я не уверена, когда-либо исправится.

Ева поморщилась, зная, что Кристина вполне может быть права. Влад был бы в ужасе, если бы узнал, что Кристина думает, будто у него роман. Он мог не простить ее сомнения в нем даже на мгновение. В этом отношении Влад был непреклонен. Он был чрезвычайно благородным человеком и полностью защищал Кристину. Если кто-то другой причинит ей боль, Влад сделает все необходимое, чтобы это закончилось. Но что, если это он причинил ей боль? Что тогда?

— Может, тебе стоит немного подождать. Будь терпелива и внимательна. Люби его. Покажи ему свою любовь и поддержку, и, возможно, когда на работе все немного утихнет, и он будет уверен, что у него все под контролем, все наладится, — тихо посоветовала Ева.

Кристина снова сжала ее руку:

— Спасибо. Я пришла сюда, чтобы проведать тебя и подбодрить. А не сваливать на тебя все свои беды.

Ева улыбнулась:

— Я люблю тебя и надерну тебе задницу, если ты когда-нибудь не придешь ко мне с тем, что тебя беспокоит. Ты и Ника мои лучшие подруги. Это никогда не изменится.

— Кстати о Нике… Вот и она, — весело сказала Кристина, глядя поверх Евы в дверной проем. Затем она бросила на Еву быстрый умоляющий взгляд не поднимать эту тему при Нике.

Ника была более прямым, конфронтационным человеком, и если она хотя бы заподозрит, что Влад изменяет Кристине, она пойдет прямо к источнику и надерет ему задницу.

Ева пожала руку Кристине, молчаливо обещая сохранить их разговор в секрете.

— Привет, Ева, — сказала Ника, подходя к ней, чтобы обнять ее, стараясь, впрочем, не прижимать подругу слишком крепко. — Как самочувствие сегодня?

— Лучше теперь, когда моя личная медсестра принесла мне обезболивающее, я была слишком ленива, чтобы встать и взять его, — сухо сказала Ева.

Кайли улыбнулась и плюхнулась на оттоманку рядом с Кристиной. Ее взгляд скользнул по Еве, словно она пыталась оценить, как поживает ее невестка.

— Как твоя работа? — весело спросила Ева, а затем, опасаясь, что это будет приглашением для Ники поговорить о Марке, быстро внесла поправки в свой вопрос.

— Как дела с Иваном? Вы двое теперь в порядке?

Кайли поморщилась:

— Он властный, жесткий осел.

Кристина засмеялась:

— Милая, ты только что описала половину мужского населения, включая Влада и Марка.

Ева вздрогнула, но решила не выказывать какие-либо внешние эмоции при упоминании имени Марка.

— Марк — ходячий труп, — прямо сказала Кайли. — Он не спал с момента аварии. Ивану, как и мне, пришлось взять на себя его обязанности, потому что он недееспособен.

Ева закрыла глаза, ее охватила боль, которую не могло облегчить даже самое сильное лекарство. Он звонил ей по дюжине раз в день, и каждый раз она перенаправляла его звонки на голосовую почту. Это делало ее трусихой, но сейчас она не была готова иметь с ним дело. Может, когда-нибудь.

Марк писал ей текстовые сообщения, писал по электронной почте и приходил к Кристине хотя бы раз в день с просьбой о встрече. Каждый раз Влад или Кристина говорили ему, что Ева спит в своей комнате. Ложь. Она просто не хотела его видеть. Может, когда-нибудь.

Она отдала ему все. Она не просила его измениться, потому что он был тем, чего она хотела. Она хотела его господства, его контроля, но более всего она хотела его любви и его доверия.

Возможно, ей не нужна была его любовь вначале. Она не верила, что когда-нибудь сможет найти любовь, сопоставимую с той, что была у нее с Робертом. Но Марк удовлетворял ее так, как никогда не мог удовлетворить муж, и это было больно признавать. Еще больнее было то, что она потеряла это.

Ева дважды в жизни находила совершенство и оба раза теряла все. Как ей снова оправиться от этого?

— Я не знаю, что делать, — прошептала она с болью в голосе. — Он мне не доверяет. Как он может говорить, что любит меня, если мне не доверяет? Вы знаете, в чем он меня обвинил?

Обе женщины покачали головами. Ева не сказала им о разговоре с Марком в больнице. Боль от этого обвинения еще не прошла за те четыре дня, которые она провела в доме Кристины.

— Он обвинил меня в попытке убить себя. Он спросил, намеренно ли я въехала на машине в это дерево в надежде умереть.

Кристина и Ника втянули воздух, но, к счастью, ни у кого не было вопроса в глазах. Они этому не поверили. Слава Богу. Она не смогла бы вынести, если ее самые близкие друзья тоже питали бы сомнения в ее душевной устойчивости.

— Он думал, что жизнь без Роберта настолько невыносима, что я решила присоединиться к нему в смерти.